Учитель афганского
Шрифт:
— Прошу прошения, сэр, это не возможно. Инструкция утверждена штабом МС в Загоре.
«Сэр» прозвучало издевательски как «осел».
— Я пришлю вам на подмену сержанта Олсена, — предпринял куратор последнюю попытку.
— Сержант не включен в штат УВД и находиться здесь не может.
— Это всего на пять минут! — тщетно упрашивал куратор, а сам подумал, что я несу, на месте русского я бы давно послал такого просителя, это же полиция, здесь всегда четко прописаны права и обязанности.
— Я могу позвать кого-нибудь из
Да они просекут ситуацию на раз, всполошился куратор.
— Никого звать не надо!
— А разве вы уже не хотите видеть меня в своем кабинете? — поддел дежурный.
— Уже нет! — он так шваркнул трубкой, что едва не расколол аппарат.
Что он наделал? Он все испортил? Если в начале была надежда пронести труп, ничего не объясняя, мало ли кто там, в мешке, то теперь капитан естественно обратит на это внимание. Завтра же об этом станет известно всему управлению.
Как же им вынести чертов мешок? Распилить труп? Куратор представил расстеленные пакеты на полу своего кабинета, вжиканье пил, треск костей. Его покоробило. В ушах опять зазвучало:
— Мама, Генри скунса убил!
Положение казалось безвыходным. Труп не мог здесь лежать вечно. Он уже разлагался. Наверное, уже в коридоре слышно.
Постой, а зачем его вообще выносить? Куратор хлопнул себя по лбу. Он выглянул в окно. Третий этаж, внизу бетонные отмостки. Ничего, покойнику не больно.
Он позвал патрульных и велел открывать окна. Едва растворили рамы, в комнату хлынул морозный воздух. Сразу стало ясно, как они успели пропахнуть трупным запахом, после этого наружный воздух казался хрустально чистым.
Подтащили тяжело провисший мешок и не без задержки перевалили через подоконник. Через секунду он ухнул об бетон. Куратор выглянул наружу и огляделся, напряженно прислушиваясь.
Мешок при падении порвался, но на шум никто не выглянул. На стороне миротворцев сыграла ранняя темнота. Напротив УВД было гостиница, и куратору почудилось, что в одном из окон дернулась занавеска. Но, скорее всего, показалось.
— Гоу, нам надо скорее забрать его! — поторопил он.
Неприятности на этом не кончились. Когда проходили через вахту, Матвеев обратил внимание, что на этот раз они идут без мешка.
— Вы же документы собирались выносить? — делано удивился он, по его хитрому лицу видно было, что парень е чем-то догадывается.
В принципе, это были его проблемы, что он там что-то у себя навоображал. Можно было заткнуть русского, сказав, что это не его дело и указав на подобающее ему место. Днем раньше Гот так бы и поступил, но оказалось, что он выведен из равновесия гораздо сильнее, чем могло показаться. Гот не успел себя проконтролировать, как оказался у вахты и стал что-то мямлить.
Друзья-миротворцы тоже были вынуждены остановиться и напряженно взирали то на коллегу, то на дежурного. Не понимая ни слова, что нес Гот, они нутром чуяли, что несет он не то. Самое печальное, что и капитан почти ничего не понимал, потому что куратор начал говорить с чудовищным акцентом, вдобавок, разбавляя речь сербскими оборотами. Он некоторое время служил в оккупированной Сербии и в самый неподходящий момент об этом вспомнил.
— Я не понимаю, — пытался остановить он словоизвержение, и в этот момент зазвонил телефон.
Гот разом умолк и уставился на аппарат, точно это был оживший покойник.
Капитан извинился и взял трубку. Говорила женщина. Скорее, даже старуха. Именно такого рода старушенции способны вызвать целый обвал событий, в результате которых молодые отправляются на тот свет целыми сонмами.
Матвеев сначала говорил спокойно, потом стал бросать на миротворцев подозрительные взгляды. Его ошибка заключалась в том, что все звонки писались на допотопный магнитофон, для чего была включена громкая связь. Так что миротворцы слышали все то, что слышал и он, слово в слово. И если патрульные не поняли ни слова, то прозревший куратор понял все.
— Милиция? Я сейчас такое видела! Только сейчас из здания напротив на 3-м этаже выкинули труп!
— Вы уверены?
— Я пока еще не слепая. Он был в мешке, а потом он порвался, и из него рука торчит. Я и сейчас его вижу! Вижу!
— Ваше имя, фамилия? Адрес?
— Так я вам и сказала. Я говорю из гостиницы на Юбилейной!
— Это не напротив 3-го комплекса?
— А что у вас много гостиниц в городе?
Капитан поднял взгляд и уткнулся в вытаращенные глаза куратора. УВД находилось в здании 3-го комплекса. Как ни тривиально это звучит, дальнейшие события произошли одновременно. Капитан потянулся рукой к селектору включения громкой связи с дежурной опергруппой, а куратор стал проталкивать в окошко руку с показавшимся ему непомерно тяжелым пистолетом.
Капитан рефлекторно дернулся назад, но откинувшийся стул уперся спинкой в стену. Куратор даванул на курок и сразу в панике еще раз, потому что ему показалось, что первый раз он промахнулся. На самом деле он попал оба раза.
Вокруг головы дежурного возник венец из сгустков крови и мозгового вещества, с белеющими вкрапления костей. Пули раздробили ему правую скулу и вынесли затылок. Несмотря на это крови почти не было. Что-то с журчанием полилось. Куратор думал, что кровь, оказалось, мочевина.
Гот поверну к коллегам белое лицо.
— У меня не было другого выхода! — повторил он несколько раз.
Первым опомнился Конви.
— Сэр, нам надо убираться отсюда! Выстрел могли слышать.
— Но труп. И еще тот на улице! — возмутился куратор.
— Сейчас не время, сэр. Все разбирательства потом. Сейчас нам надо укрыться на базе.
— Какая база? Мне здесь работать, сержант! Немедленно убрать все это!
Конви послал мысленный вопль, оставшийся без отклика, и приказал капралу принести еще мешок, для дежурного.