Учитель Фехтования
Шрифт:
– Ну а как ваши поиски Грааля, дон Хайме?
Не застегнув до конца рубашку, маэстро застыл и печально посмотрел на своего собеседника.
– Не очень хорошо. Точнее сказать, весьма средне… То и дело задаю себе вопрос, по силам ли мне его найти. Бывают минуты, когда, признаться честно, я бы с радостью отказался от этих поисков.
Луис де Аяла закончил свои омовения, перекинул полотенце через плечо и взял стоявшую на столе рюмку хереса. Побарабанив пальцами по хрусталю рюмки, он прислушался к звуку с явным удовольствием.
– Что это вам взбрело в голову, маэстро? Кому, как не вам, этим заниматься?
На губах дона Хайме мелькнула грустная улыбка.
– Спасибо за доброе слово, ваша светлость. Но в мои годы понимаешь, что жизнь состоит из сплошных разочарований… И главное – разочаровываешься в себе самом. Я начал подозревать, что мой Грааль просто не существует.
– Все это вздор, друг мой.
Вот уже много лет Хайме Астарлоа работал над «Трактатом об искусстве фехтования», который, по словам свидетелей его редкого дарования и опыта, должен был стать
8
Непревзойденный шедевр (лат.).
9
Термин «действие» обозначает в фехтовании набор приемов, связанных между собой и имеющих единую цель.
Дон Хайме Астарлоа вышел на улицу, держа футляр со шпагами под мышкой. Утро выдалось на редкость жарким; Мадрид медленно плавился под взошедшим над ним немилосердным солнцем. На тертулии [ 10 ] в кафе «Прогресс» все разговоры вращались вокруг жары и политики: сетования на зной постепенно сменялись другой животрепещущей темой – обсуждением политических заговоров, большая часть которых мгновенно становилась известной. Летом 1868 года в заговорах, казалось, принимали участие все кому не лень. Старик Нарваэс умер в мае, и Гонсалес Браво считал себя достаточно могущественным, чтобы взять страну в железный кулак. В Восточном дворце королева бросала пламенные взгляды на молоденьких офицеров, страстно молилась и готовилась к предстоящему лету на Севере. А кое-кому не оставалось ничего другого, как проводить лето в изгнании; многие влиятельные личности, такие, как Прим, Серрано, Сагаста или Руис Сорилья [ 11 ], были сосланы на чужбину или находились под строжайшим наблюдением. Свои силы они отдавали мощному подпольному движению под названием «Достойная Испания». Все сходились во мнении, что дни Изабеллы II сочтены; сторонники мягких мер распространяли слухи о том, что королеве и ее сыну Альфонсито [ 12 ] нужно отказаться от своего права на престол; радикалы же откровенно лелеяли мечту о республике. Поговаривали, что дон Хуан Прим со дня на день вернется из Лондона; однако легендарный герой Кастильехос уже приезжал, и не раз, но вынужден был бежать. Смоквы еще не созрели, пелось в популярной песенке. Кое-кто тем временем считал, что смоквы не только созрели, но уже начали подгнивать, провисев на дереве слишком долго. Словом, слухам и сплетням не было числа.
10
Тертулия – постепенно уходящие в прошлое собрания в кафе или барах, где обсуждаются различные темы, связанные с политикой и культурой. «Тертулией» называют также компанию, имеющую обыкновение проводить время таким образом.
11
Хуан-Прим-и-Пратс (1814–1870), граф Реусский, маркиз Кастильехос – испанский политик, сторонник конституционной монархии, ярый противник правительства Изабеллы II, активный участник революции 1868 г. Франсиско Серрано-и-Домингес (1810–1885) – испанский политик, глава партии либералов. В 1871–1902 гг. шесть раз был главой правительства. Прайщедес Матео Сагаста (1827–1903) – испанский политик, глава партии прогрессистов. Мануэль Руис Сорилья (1833–1895) – испанский политик, сторонник республиканской партии.
12
Имеется
Скромный достаток дона Хайме не позволял ему особенных излишеств, и он отрицательно помотал головой извозчику, услужливо предложившему свой экипаж. Маэстро шел пешком по бульвару Прадо, обходя беззаботных пешеходов, искавших прибежища в тени деревьев. В толпе то и дело мелькало какое-нибудь знакомое лицо, и маэстро вежливо здоровался, приподнимая цилиндр. Почтенные гувернантки в форменных платьях оживленно судачили, сидя на деревянных скамьях и присматривая издали за детьми в матросских костюмчиках, игравшими возле фонтанов. Дамы степенно проплывали в открытых экипажах, заслоняясь от солнца кружевными зонтиками.
Даже в легком летнем сюртуке дон Хайме изнывал от жары. По утрам он давал уроки еще двоим ученикам у них на дому. Это были юноши из хороших семей: их родители считали фехтование упражнением, полезным для здоровья, и одним из немногих занятий, не наносивших ущерба чести семьи. Эти уроки, а также занятия еще с тремя или четырьмя учениками позволяли дону Хайме вести соответствующий его вкусу образ жизни. Его личные расходы были очень невелики: оплата жилья на улице Бордадорес, обед и ужин в ближайшем кафе, кофе да гренки в «Прогресо»… Дополнительные же расходы дон Хайме мог позволить себе благодаря маркизу де лос Алумбрес, который, единожды установив порядок оплаты, аккуратно платил ему в первый день каждого месяца; таким образом, дону Хайме удавалось даже откладывать небольшую сумму на ту пору, когда возраст уже не позволит зарабатывать на существование и ему придется доживать век в богадельне. Все чаще и чаще его посещала печальная мысль, что этот день уже не за горами.
Депутат кортесов граф де Суэка, чей старший сын был одним из немногочисленных учеников дона Хайме, прогуливался верхом. На ногах у него красовались сияющие английские сапоги для верховой езды.
– Приветствую вас, маэстро.
Шесть или семь лет назад граф и сам был учеником дона Хайме. В те времена ему пришлось участвовать в дуэли, и, желая усовершенствовать свою технику, он прибег к услугам известного учителя фехтования. Результат оказался превосходным – шпага сразила противника наповал, и с той поры граф поддерживал с маэстро приятельские отношения, а впоследствии доверил ему обучение своего сына.
– Итак, под мышкой у вас рабочие инструменты… Утренние занятия, как я полагаю.
Улыбнувшись, дон Хайме нежно погладил рапиры. Здороваясь с ним, граф приветливо коснулся рукой крыла шляпы, по-прежнему оставаясь в седле. Уже не в первый раз дон Хайме отметил, что за исключением редких случаев, как с Луисом де Аялой, отношение учеников к своему учителю было приблизительно одинаковым – любезным, но с неизменным соблюдением дистанции. Однако ему исправно платили за услуги, а это, так или иначе, уже само по себе немало. Преклонный возраст маэстро позволял ему не забивать себе голову подобными пустяками.
– Как видите, дон Мануэль… Действительно, у меня сейчас утренние занятия. Я пленник душного Мадрида, однако работа есть работа, ничего не поделаешь.
Граф, не работавший за всю свою жизнь ни одного дня, понимающе кивнул, сдерживая свою великолепную английскую кобылу, нетерпеливо переступавшую с ноги на ногу. Он рассеянно огляделся и провел мизинцем по бороде: его крайне интересовали дамы, гуляющие вдоль решетки Ботанического сада.
– Ну а как там мой Манолито? Надеюсь, он делает успехи?
– Еще бы, сеньор! Он способный юноша. Излишне горяч, но в семнадцать лет это простительно. Время и дисциплина смягчат его нрав.
– Все в ваших руках, маэстро.
– Благодарю за доверие, ваше сиятельство.
– Всего доброго.
– И вам также. Мое почтение сеньоре графине. Граф отпустил поводья, и дон Хайме отправился дальше. Свернув на улицу Уэртас, он задержался возле витрины книжного магазина. Покупка книг, удовольствие отнюдь не дешевое, была его страстью, которой он предавался, увы, не так уж и часто. Он с нежностью смотрел на позолоченные корешки книг в кожаных переплетах и вспоминал минувшие годы, когда дела шли хорошо и он мог жить на широкую ногу. Глубоко вздохнув, он вернулся мыслями к настоящему, сунул руку в карман жилета и достал часы на длинной цепочке, оставшиеся у него от лучших времен. До визита к дону Матиасу Сольдевилья – «Мануфактура Сольдевилья и братья, поставщики Королевского Дома и Колониальных войск» – оставалось пятнадцать минут; по истечении этого времени ему придется битый час вдалбливать в тупую голову Сальвадорина, сына дона Матиаса, основы фехтования: «Вперед, батман, смелее, обходи руку… Раз, два, три, Сальвадорин, раз, два, так, еще раз, отлично, осторожно, вот так, стоп, плохо, очень плохо, отвратительно, еще раз, выше, один, два, стоп, батман, сбоку, смелее… Малыш делает успехи, дон Матиас, клянусь вам. Он совсем еще зелен, но у него есть интуиция и способности. Ему нужны лишь время и дисциплина…» И это за шестьдесят реалов в месяц.
Солнечные лучи падали почти отвесно; воздух над мостовой дрожал. По улице проехал водовоз, расхваливая свой прохладный товар. Торговка зеленью, сидевшая в тени возле корзин, полных фруктов и овощей, отмахивалась от мух, которые тучей вились вокруг. Дон Хайме снял шляпу, достал носовой платок и вытер со лба пот. Он вскользь полюбовался военным гербом, вышитым на старом шелке платка синими нитками, выцветшими от времени и многочисленных стирок, и, покорно подставив плечи безжалостному солнцу, продолжил свой путь вверх по улице. Тень съежилась у самых ног маленьким темным пятном.