Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
Шрифт:
Там еще сообщалось, что Метерлинг был партнером Редля и что у Метерлинга найдена масса фотографий, а изображенные на них мужчины подлежат идентификации.
Помните такое?
А теперь, дорогие читатели, вопрос на засыпку: кто из вас обратил внимание на дату, когда «Новый венский журнал» опубликовал эту информацию?
Не обратили внимания? Вот и никто не обратил, хотя книга, в которой это рассказано, опубликована еще в 1984 году, неоднократно переиздавалась на немецком и широко использовалась авторами на других языках.
А датой публикации в «Новом венском журнале» было 20 апреля 1929 года — в тот день Адольфу Гитлеру исполнилось ровно сорок лет!
Он-то и был тем единственным читателем,
Однако переговоры заладились не сразу — Гитлер явно ожидал продолжения, сохраняя вид, что данная публикация его ничуть не задела.
В то же время именно теперь, как упоминалось, Гитлером и должны были овладеть наибольшие сомнения в целесообразности продолжения политической карьеры и заметное стремление отдаться исключительно домашним заботам.
Но его не оставили в покое: на следующий год в Цюрихе и вышла многократно цитированная нами книга Максимилиана Ронге, в некоторых местах которой довольно бессвязно и нелепо перечисляются разные имена, как-то: Беран, Хашек и другие.
А ведь это — имена живых свидетелей, которые готовы были рассказать, при каких обстоятельствах снимались фотографии, упомянутые в журнальной публикации 1929 года — не обязательно правду, но как раз то, что и нужно было для объяснений того, почему фюрер НСДАП Адольф Гитлер фотографировался голым в обнимку с двумя якобы заведомыми русскими шпионами — полковниками Редлем и Занкевичем.
Гитлер, как мы полагаем, устоял и против такого приглашения к переговорам: ведь показания всяких сомнительных свидетелей немногого стоили даже и в 1913 году, когда для компрометации Редля пришлось прибегнуть к внезапному обыску на его квартире, давшему документальные основания для последующей имитации его самоубийства. А что именно из плодов этого обыска физически сохранилось к 1929–1930 году — это было неизвестно тогда Гитлеру, а теперь — и нам с вами.
Зато явная возня, которую публично развернул Максимилиан Ронге, заставила обратить на нее внимание и прочих наблюдателей, пристально отслеживавших и развитие хитросплетений политической борьбы в Германии, и незаурядную деятельность Адольфа Гитлера.
Все фотоматериалы «Дела Редля», которые не увез с собой Гитлер в Мюнхен, вроде бы достались, напоминаем, Максимилиану Ронге. Именно он и стоял во главе всей разведывательной деятельности Австро-Венгрии вплоть до последних дней Первой Мировой войны, а завершил ее тщательной разборкой разведывательных архивов Генштаба в Вене и уничтожением излишнего. [763]
Эта работа не пропала даром, а результаты ее понадобились тогда, когда кто-то из персонажей 1912–1913 годов все-таки узнал прославившегося Гитлера.
763
Ронге М. Указ. сочин. С. 284.
Заметим притом, что Ронге наверняка принимал участие и в попытках венских контрразведчиков организовать охоту на Гитлера, предпринятую с августа 1913 по февраль 1914 года. А поэтому самому Ронге было вовсе не обязательно узнавание внешнего облика восходящей в двадцатые годы политической звезды — Адольфа Гитлера: Максимилиану Ронге (и не ему одному!) этот персонаж должен был помниться с довоенных времен по имени. С учетом этого обстоятельства попытки Гитлера скрывать свое изображение представляются нам несколько наивными.
Упорный запрет фотосъемок и тем более их публикаций строго соблюдался Гитлером, напоминаем, вплоть до сентября 1923 года. Понятно, что рациональный смысл в таком запрете состоял в том, чтобы Гитлера не узнали в лицо соучастники его похождений 1913-го и прежних лет — поди знай, под каким именем или
Но ведь венские контрразведчики, упорно добивавшиеся выдачи Гитлера из Мюнхена, разыскивали вовсе не молодого человека определенной внешности, а вполне четкую личность — Адольфа Гитлера! Притом, несомненно, это происходило тогда именно в связи с «Делом Редля» — и началось сразу после заседаний военного суда в Праге, который постановил, что все достояние Редля не принадлежит государству, а предназначено каким-то никем и никогда не названным наследникам Редля — которые, очевидно, и вступили в права законного наследования!
А Гитлер, добившийся в феврале 1914 формально освобождения от призыва, а фактически — от всех притязаний австрийской контрразведки, обеспечил эти льготы не кому-либо, а вполне определенному и физическому, и юридическому лицу, хорошо известному по имени — Адольф Гитлер!
Здесь нам видится наличие у Гитлера вполне определенных провалов в логике анализа и принятия решений — подобных тому, как он после 1908 года скрывался от знакомых и родственников, но не скрывался от полиции, в которую без труда могли обратиться эти же знакомые и родственники — что, напоминаем, как раз и произошло в 1911 году в связи с конфликтом относительно наследства умершей тетушки!
Такого рода логические провалы, гораздо более очевидные, нежели политические ошибки, допускавшиеся или якобы допускавшиеся Гитлером и вызывающие доныне сомнения и нескончаемые споры и дискуссии, свидетельствуют об органических дефектах его мыслительного аппарата.
Понятно же, что если скрываться от старых знакомых, то необходимо прятать от публичного распространения не только изображения своей внешности, но и имя! И это никак не могло сочетаться с бурной политической карьерой!..
Поэтому хотя и можно, и нужно соглашаться с мнением Ялмара Шахта [764] о Гитлере: «Во всем у него был самый холодный расчет», [765] но качество этого расчета нередко оставляло желать лучшего — и субъективно с учетом личных интересов Гитлера, и объективно с посторонних позиций!
764
Я. Шахт (1877–1970) в 1923–1930 и в 1933–1939 был президентом Имперского банка, а, кроме того, министром экономики Германии в 1933–1937 и генеральным уполномоченным по военной экономике в 1936–1937 годах; позднее ушел в тень. Был оправдан на Нюрнбергском процессе.
765
Кнопп Г. Указ. сочин. С. 78.
Нам уже случалось писать о неизбежных поражениях психики Гитлера, оказавшегося и по своей воле, и по вынужденным обстоятельствам малолетним преступником, притом — убийцей. [766]
Понятно, что и позднейшие заботы о сокрытии гомосексуализма и сифилиса, и физическое воздействие последствий этой нелегкой болезни также не способствовали умственному и душевному здоровью Гитлера — как в свое время и Редля. И, повторяем, в такого рода иррациональных поступках, как упорное и бессмысленное сокрытие своей внешности, и проявлялись дефекты психики Гитлера гораздо более отчетливо и очевидно, чем в его политических решениях и концепциях.
766
Брюханов В.А. Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера. С. 295–298, 301–304, 389–390, 399–400, 402–405.