Учитель и ученик
Шрифт:
Куай-Гон, однако, чувствовал себя более устойчивым, когда был привязан к жизни. Поэтому он отправился в Храмовые сады.
Он опустился на колени рядом с Фелуцианским папоротником и провел двумя пальцами по его нежным сине-зеленым листьям. Они слегка отпрянули от его прикосновения-признак чувствительности, а значит, и здоровья. Глубоко вдыхая, он вдыхал мягкий зеленый аромат, представляя, как кислород течет по его телу.
Через Силу он потянулся к растению. Его присутствие было очень деликатным, не знающим ничего, кроме покоя.
(То же самое нельзя сказать обо всех растениях. Куай-Гон все еще помнил тот первый раз, когда он наткнулся на дерево, которое
"Мне следовало бы стать одним из Храмовых Садовников",-подумал Куай-Гон. Эта мысль уже приходила ему в голову, хотя обычно она была вызвана разочарованием в Совете Джедаев.
Его коммуникатор зажужжал, и из него донесся голос Мастера Биллаба: - Мастер Джинн, я вам не помешала?”
“Нисколько.- Совет говорил с ним только вчера. Неужели им уже не терпится получить ответ? “Чем я могу вам помочь?”
“У меня есть задание для тебя и твоего падавана.- Куай-Гон нахмурился, но прежде чем он успел ответить, Биллаба продолжила: - Возможно, сейчас не самое подходящее время, но тебя попросили.”
– Вы разожгли мое любопытство. Правильно ли я понимаю, что вы не будете сообщать мне больше никаких подробностей, пока мой падаван и я не придем на службу?”
– В ее голосе сквозило веселье. “Ты изучаешь обычаи Совета, мастер Джинн.”
"Боже упаси, - подумал он,—это был автоматический ответ, порожденный многочисленными конфликтами, которые он имел с Советом Джедаев в прошлом. Такое мышление должно было бы измениться. “Мы будем в палатах Совета как можно скорее.”
“Только не в залах Совета, - сказала она уже более мрачно.
– Кабинет канцлера Кая.”
Канцлер Кираме Кай возглавляла Сенат уже много лет и, несомненно, могла бы продолжать еще много лет. Ее легкие прикосновения и дружелюбное поведение сделали ее популярным как среди сенаторов, так и среди широкой публики. Покладистый характер, который так нравился тогрутанскому канцлеру, также делал ее, вполне возможно, наименее властолюбивой личностью, когда-либо занимавшей этот пост. Вместо того чтобы баллотироваться на второй срок, она объявила, что в следующем году вернется в Шили и откроет академию искусств.
Судя по окружающей обстановке, мысли Кай были уже больше заняты ее будущим, чем прошлым. Различные венки Дани, голограммы и трофеи украшали каждую полку и стену, каждое свидетельство банкета или приема, проведенного в ее честь. Казалось, что ни одна планета в Республике не хотела пропустить чествование канцлера после ее отставки.
– Мастер Джинн, - сказала Кай, усаживаясь за ее широкий письменный стол, - рада видеть вас снова.”
“Это доставляет мне огромное удовольствие.” Он имел в виду именно это, более или менее. Как говорили политики, Кираме Кай была вполне терпима.
“А твоего падавана зовут ... Кеноби, да?- Кай просияла. “Как я рада с вами познакомиться.”
– Благодарю Вас, канцлер. Оби-Ван заколебался, явно желая сказать что-то еще, но не зная, что будет уместно.
Кай рассеянно погладила один из ее головных хвостов, когда один из помощников-дроидов вывел голограмму, заполнившую комнату. На ней был изображен огромный космический ландшафт, занимавший значительную часть внутреннего кольца, а также главный враг гиперпространственного движения через эту область-Пасть Бирнума. Светящаяся в самом ее центре—ведущая прямо через пасть-толстая синяя линия отмечала путь, с которым Куай-Гон был незнаком. Линия была обозначена как гиперпространственный коридор ПИДЖАЛА. Маленький символ торговой марки под этой надписью указывал, что коридор защищен кораблями и датчиками корпорации "Черка", как и почти любой другой сложный гиперпространственный маршрут.
“Они нашли путь через утробу,-предположил Куай-Гон. “Это была цель на протяжении ... скольких, десятилетий?”
– Больше похоже на века.- Кай махнула рукой вдоль гиперпространственного коридора.
– С тех пор, как звезда превратилась в туманность и нарушила старые маршруты. Но ученые установили, что два гиперпространственных якоря—один на планете Пиджал, а другой на ее Луне—могут вместе генерировать поле, способное стабилизировать центральную часть утробы. С этой стабилизацией становятся возможными несколько транспортных путей. Миры на этих маршрутах были оставлены позади, отрезаны от прогресса слишком надолго. Теперь все это может измениться.”
Куай-Гон кивнул. “Ваша просьба о нашей помощи наводит на мысль, что новому коридору что-то угрожает.”
“Действительно.”
Дроид-помощник канцлера быстро увеличил голограмму, чтобы показать планету, вокруг которой изгибался этот гиперпространственный коридор. Информационные кубы, плавающие рядом с ним, указывали, что Пиджал был умеренной планетой с многочисленными горными хребтами и пещерами—небольшое население для места с относительно мягким климатом—и что его луна была почти такой же большой, как и сам Пиджал. Именно на эту луну указывал канцлер.
– Пиджал только сейчас выходит из сотен лет изоляции, - сказала Кай.
– Но терроризм угрожает всему их прогрессу. Лунная диссидентская группа, известная как оппозиция, саботирует там горнодобывающую и сельскохозяйственную деятельность. Бомбардировка судов Черки. Они делают все возможное, чтобы подорвать стабильность на Пиджале.”
– С какой целью?- Спросил Оби-Ван. Затем его глаза расширились, когда он понял, что осмелился задать вопрос канцлеру Республики. Куай-Гон подавил улыбку.
Кай—не из тех, кто боится, что с ним заговорит падаван, - просто пожала плечами. “Тебе придется разобраться в этом деле, потому что никто другой не смог бы этого сделать. Видите ли, оппозиция начиналась не как террористическая группировка. Очевидно, изначально они были ... труппой исполнительского искусства.”
Ни Куай-Гон, ни Оби-Ван долго ничего не говорили. Наконец Куай-Гону удалось выдавить:”«Вы серьезно».
– Галактика большая и странная” - вздохнула Кай.
– Как бы то ни было, оппозиция поставила бы эти политические пьесы или воздвигла бы за ночь смутно грубые статуи, что-то в этом роде. Их лидер, женщина по имени Халин Азукка, очевидно, специализировалась на интерпретационном танце, прежде чем попасть во взрывчатку. В оппозиции не было никакой единой идеологии, кроме желания изменить статус-кво и некоторых туманных разговоров о большем представительстве для лунных граждан. Но после того, как потенциал гиперпространственного коридора стал очевиден, оппозиция разозлилась еще больше. Осмелела. Они начали бомбить места-первоначально чисто символические цели. Их жестокость усилилась по мере приближения активации гиперпространственного коридора. В прошлом месяце они охотились за важными правительственными зданиями, зданиями Черка, даже за некоторыми храмами. Никто еще не погиб, но это только вопрос времени. И если противник решит атаковать сам гиперпространственный коридор, ущерб может быть огромным.”