Учитель моей дочери
Шрифт:
Он сказал, что я — красивая?! Когда-то да, была в юности, но теперь-то загнанная жизнью лошадь и вроде бы обычная. Или это оно? Сказочное приключение. И учитель видит во мне что-то такое, чего давно не видят другие мужчины.
— Невероятно красивая женщина, — шепчет в губы, почти касаясь, заставляя тонуть в безумстве его мужской власти надо мной.
И как же я хочу этого поцелуя. Мысль только одна: дай, дай его мне, ну пожалуйста, скорее!
Господи ты боже мой, как же всего этого много, и я так искренне наполнена, жива и счастлива, обезоружена и увлечена этим
Я и он…
Учитель, имени которого я не знаю.
Как же сильно горят его глаза, смотрящие на меня, как же пылают мои щёки. О трезвом уме не может быть и речи. Я просто не успеваю за его руками, губами и сдавливающим меня властным телом.
Полностью капитулирую, наконец-то получая то, о чём грезила все эти дни. Учитель накрывает мой рот своим, целуя порочно и грязно, совсем по-взрослому. Сразу становится жарко! И никакой теперь морали, правил и принципов. Так хорошо… Низ живота сводит сладострастной судорогой.
Жёсткие губы и дерзкие руки, ощупывающие размякшее, безвольное тело. Наглый язык, пробирающийся в мой рот и настолько глубокий поцелуй, что по коже струятся горячие ручейки блуда.
Потакаю учителю, обвивая его шею руками. Потому что все эти недели мне так не хватало случившегося после собрания. Я столько раз это представляла, ругала себя, но ждала. И сейчас хочу испить как можно больше и насладиться, пока голова не отключится полностью. Мне нравятся исходящие от него запахи табака, кофе и, кажется, мяты.
И словно раскручивающийся маховик, учитель действует активнее. Все нежности постепенно исчезают, он становится всё грубее и жёстче. И его руки, вроде бы сжимающие талию, теперь напористо и без лишних колебаний спускаются ниже, властно сгребая мои ягодицы.
И в этот момент, в кладовке за швабрами и цинковыми в"eдрами для мытья полов, в этом жутком месте, где, по уму, у любой нормальной женщины должны включаться мозги и гордость, мне вдруг кажется, что учитель любит меня: по-настоящему, искренне, в полную силу. Как будто он искал меня всю жизнь и сейчас дорвался, до одури мечтая поглотить до последней крошечки.
Целует, не помня себя, шумно дыша, яростно и отчаянно, а я просто не в состоянии отказать ему. Приоткрытые губы учителя просят сдаться, обрушиваясь на мою шею, грудь и плечи сквозь шелковую ткань с такой дикостью, словно выжигают душу.
— Кто ты такая? Откуда? — это всё, на что его хватает.
И снова громкий рывок воздуха в грудь. И продолжение… Каждое движение, то, как он дёргает на мне одежду, избавляя от преград между нами, лишь подливает масла в огонь. С плеч сползает рюкзак, с хлопком падая на пол. За ним тряпичной кучей опадает куртка. Словно ам"eбоподобное существо, я хватаю воздух ртом, позволяя учителю губами впиться в нежную кожу моей шеи и при этом грубо терзать блузку. Он почти что рычит от возбуждения, сражаясь с непослушными маленькими пуговками. Скорее, быстрее, стремительнее, пока не включились мозги и здравый смысл не положил конец этой сладкой шизофрении.
Справившись с заст"eжками, он расст"eгивает блузку, раскидывая полы в разные стороны. И
При этом его руки оглаживают мои бёдра снова и снова, а тело пытается вдавить в стену сильнее, хотя это физически невозможно. Даже сквозь одежду я чувствую мощь и крепость его тела. Он потрясающий и пахнет настоящим мужиком.
Я мало что вижу и понимаю, но чувствую, как сильно он хочет меня, отираясь бугром в штанах о мои ляжки. Он сходит с ума, и это непередаваемо. Сумасшедшая страсть, о которой женщине за тридцать, загнанной бытом, только мечтать. А я ощущаю её! Огненное вожделение буквально звенит в воздухе. И потому я не могу, и не хочу останавливаться. Ещё этой сладости! Ещё этого кайфа! Пусть наполнит меня им до горлышка, пусть выльется через край!
Низ живота горит, а учитель не ждёт — тянет лифчик вниз и тут же играет с моими чувствительными сосками, кусает их, по-мужски жёстко и правильно, так, что аж искры из глаз...
И я почти не замечаю, когда он успевает задрать ткань юбки и д"eрнуть вниз колготки, слегка запутавшись в резинке и применив силу, заставив их треснуть по швам. В себя прихожу, только когда сильная мужская рука ложится на промежность. Секунду колеблюсь, хватая его за крепкое запястье, понимая, что назад дороги уже не будет. И даже пробую сказать “нет”. Но моя влажность выдаёт меня с головой. Так стыдно. Так сладко.
И учитель, усмехнувшись, не даёт даже шанса отстраниться — ласкает, раскрывая и проникая внутрь… И эта сахарно-медовая, тягуче-приятная нега уносит меня высоко-высоко… И мне уже всё равно.
Никогда не было так вкусно. Ни разу не случалось так правильно.
Я начинаю постанывать и, чтобы заткнуть мне рот, учитель снова крепко и жарко целует, при этом его пальцы глубоко во мне и творят музыку. Ритмичные движения делают меня податливой дурочкой. И я не замечаю, что он подхватывает меня, приподнимая ногу, устраивая удобнее. Совсем ничего не соображаю, тело пробирает мелкой дрожью, а глаза заволакивает плотным, густым туманом.
И где-то в другой, параллельной вселенной я слышу многозначительный “вжик” молнии. А затем тепло крупной мужской головки, касающейся внутренней стороны моего бедра. И всё… Мыслей нет, только одно пульсирует, сгорая нетерпением. Получить его до конца. Попробовать! Ощутить!
— Хочу. Не могу. Всё время думаю, — шепчет учитель куда-то в область уха, утыкаясь своим большим органом в промежность.
Мне уже ничего не нужно, я больше не знаю, кто я, только бы скорее...
Он мучительно-сладко наполняет меня, вкусно растягивая до предела. И перед глазами сыплются звезды. Учитель не щадит и не разгоняется, сразу движется грубо и резко, тараня до самого основания.