Учитель танцев

Ваниль Мила

Когда Ник вытянулся на другой половине кровати и закрыл глаза, Алиса подвинулась к нему, устраиваясь поуютнее. Ник приобнял ее одной рукой, и Алиса счастливо вздохнула, проваливаясь в обычный здоровый сон.

Судьба испытывала ее на прочность, не иначе. Алиса еще переваривала признание Ника в любви, как Сэмми заставила ее потерять дар речи.

Алиса бессовестно проспала тот момент, когда встал Ник. Проснулась она далеко за полдень, снова голодная, но бодрая и в прекрасном настроении. Бодрая, само собой, сильно сказано, но по сравнению с тем, что

было, вполне. Голоса Ника и Сэмми доносились из кухни, туда Алиса и отправилась, радуясь, что голова не кружится, а пол не ускользает из-под ног.

Едва она зашла на кухню, как Сэмми соскочила со стула и бросилась к ней. Ник не успел остановить дочку, но Алиса благоразумно прислонилась спиной к дверному косяку. И правильно сделала, иначе ее снес бы «ураган Саманта».

— Мама! — взвизгнула Сэмми, обхватывая ее ноги.

И Алиса медленно сползла на пол.

Нет, сознание она не потеряла. Просто вынести такое признание в любви было трудно, если не сказать — невозможно. Сидя на полу, Алиса обнимала Сэмми, которая тискала ее, как любимую плюшевую игрушку, и пыталась поймать взгляд Ника.

Сначала он смотрел куда-то в сторону. Странно, что не бросился на помощь, но Алиса его не винила. Она же не упала, а опустилась на пол из-за Сэмми. И, скорее всего, его самого потрясли слова дочери.

Потом Алиса заметила, что Ник быстро вытирает глаза.

Слезы?!

И, наконец, он обернулся к ней.

Алиса не ожидала увидеть на его лице радость, ее и не было. Но она с удивлением поняла, что нет и досады. Совсем недавно он говорил, что ничего не может ей обещать. Потом сказал, что любит. Но это не означало, что он готов признать ее матерью своего ребенка.

Сэмми нельзя обманывать. Если Алиса сейчас ее не поправит, то она будет называть ее мамой. Но мама — это не имя и не прозвище! Мама — это та, которая всегда рядом. Мама не может жить в другой квартире. Мама — это ответственность.

Почему Ник молчит? Хочет, чтобы она сама приняла решение? Если бы она умела читать мысли!

Казалось бы, чего проще, открой рот, да скажи Сэмми, что она ошибается. Однако Алиса не могла заставить себя это сделать. Да кто в здравом уме откажется от такого, если любит ребенка?

Она снова попыталась угадать, чего хочет Ник. Он смотрел на нее с легкой грустью и очень по-доброму, как будто доверял это непростое решение.

«Будет так, как ты захочешь, лисенок. Слушай сердце».

Но разве ее сердце не принадлежит Нику и его дочке? Давно. И безраздельно.

Алиса едва заметно кивнула Нику, и в то же мгновение он сорвался с места, подхватил Сэмми на руки.

— Солнышко, мама еще нездорова.

Мама.

В его устах это прозвучало так трогательно, что Алиса все же расплакалась. Естественно, перепугав Сэмми, которая решила, что это она виновата в том, что мама расстроилась.

— Что ты, маленькая, — уговаривала ее Алиса, крепясь изо всех сил. — Мне просто соринка в глаз попала.

А потом, когда Сэмми занялась игрушками, ревела навзрыд, цепляясь обеими руками за футболку Ника. Не от горя и не от радости, просто ей надо было выплакать все, что скопилось. Вместе со слезами уходили сомнения и страдания. И прежняя Алиса, до одури эгоистичная

и самовлюбленная. Она чувствовала это так же, как чувствовала дыхание Ника, который бережно держал ее в своих объятиях.

Слезы постепенно иссякли, футболка намокла.

— Ник, прости, — прошептала Алиса, наконец-то вспомнив, что он и так измучен ее болезнью.

— Спасибо, лисенок, — ответил он, прижимая ее к себе еще крепче. А потом, помолчав, спросил: — Ты станешь моей женой?

= 31 =

Ник не особенно удивился изумлению, застывшему на лице Алисы. Он и сам не назвал бы это предложение продуманным и взвешенным решением. Осознанным — да. Единственно верным, вот так правильнее.

Пожалуй, Алиса не до конца поверила в его признание в любви, а он шокировал ее очередным откровением. Спринтерский темп для все еще больной девочки, которую, к тому же, он так долго отвергал. И ведь, наверняка, подумает, что это из-за жалости или, что еще хуже, из-за Сэм.

— Ты уверен, что из меня получится хорошая жена? — прошептала Алиса, отмерев.

— Скорее всего, да, — серьезно ответил Ник. — Я не уверен, что из меня получится хороший муж. Точнее мы узнаем, если попробуем. Когда попробуем, — поправился он. — И ведь это не главное, лисенок.

— А что главное?

— Главное… — Он подхватил Алису на руки и сел, устраивая ее на коленях. — Сэм нас обоих поставила перед выбором. Наверное, ты не помнишь, это врач скорой назвал тебя ее мамой, случайно. И с тех пор Сэм невозможно переубедить. Но мой выбор — это не ее желание, а мое. Когда ты ушла, я понимал, что все можно изменить. Когда заболела, испугался, что потеряю тебя навсегда. Алиса, мой выбор — это ты. И ты тоже не должна ничего делать, потому что «так надо». Ты понимаешь?

Она кивнула и прижалась к нему, положив голову на плечо.

— Свой выбор я давно сделала. — Она переплела свои пальцы с его. — Но замуж… мне как-то рановато.

— Ничего, милая. — Свободной рукой Ник погладил ее по плечу. — Я не буду тебя торопить.

Что и говорить, отказ Алисы разочаровал, но он ожидаемый. Кто же вываливает на девушку такое признание, когда она едва на ногах держится после изнуряющей температуры?

— Коля, я весьма прагматичная особа, — продолжила Алиса. — Видимо, достойная дочь своих родителей. Единственное, от чего я готова отказаться, это папины деньги. Но у меня есть квартира, которую глупо держать пустой, если мы поженимся. У меня есть планы, я собираюсь учиться на педагога. У меня есть работа и обязанности. И я хочу сохранить это, но так, чтобы стать хорошей женой для тебя и хорошей мамой для Сэмми. Хорошей, а не номинальной. Понимаешь?

— Угу. — Ник поцеловал ее в макушку. — Знаешь, мне это нравится. Было бы обидно, если бы из-за меня или Сэм ты отказалась от чего-то важного в своей жизни.

— На самом деле мне хочется визжать от радости и прыгать до потолка, — призналась Алиса, тихо рассмеявшись. — Замуж! Вау! Мой любимый и единственный мужчина сделал мне предложение! Белое платье, свадьба, медовый месяц!

«Мой любимый и единственный мужчина». Ник никогда не страдал излишней сентиментальностью, однако эти простые слова приятным теплом разлились в груди.