Учитель танцев
Шрифт:
— В смысле? — Она нахмурилась. — Завтра тоже надо сидеть с Сэмми?
— Эм… Да. А ты не можешь?
— Я работаю, я же говорила.
— Что же делать… — расстроился Ник.
— А сколько дней… вообще… ну…
— В выходные я всегда работаю, Лиса. Ты забыла?
— А, ну да… А няня вернется, когда Сэмми поправится?
— Черта с два эта няня вернется, — пробурчал Ник. — Не хочу ее больше видеть. Ищу новую.
— О-о-о… — Алиса тряхнула волосами. — Ладно, я могу договориться. Это же фонд… а я всего
— Кстати, да, — кивнул Ник. — Краснуха…
— Хорошо. Я останусь, пока нужна Сэмми.
— Ты всегда ей нужна, — тут же возразил он. — Лиса, не надо, не пропадай больше. Я счастлив, что ты согласилась помочь. И новую няню я, конечно, найду. Но не бросай Сэм. Ты же любишь ее, я это вижу.
Он заметил, что взгляд Алисы затуманился. Как будто на глаза навернулись слезы, которые она сдерживает из последних сил. Вот же упрямица! Неужели она не понимает, что все изменилось? Да она сама изменилась! И она нужна… нужна… им обоим?
— Я останусь, пока нужна Сэмми… — тихо повторила Алиса.
— А я? — спросил Ник, сам себе не веря. — Как же я? Лисенок, ты нужна… мне.
Алиса все же сбежала — в ванную комнату. Ник запер входную дверь, положил ключи в карман и отправился стелить постель. С рыжей лисой держи ухо востро. Только отвернешься, а она — фьють! — и убежала.
Ник переживал, что в ванной Алиса плачет. Но не ломиться же в дверь? Черт его дернул за язык… А, с другой стороны, он сказал правду. Сколько можно врать самому себе и прикрываться ребенком? Он смог забыть Алису? Нет. Он хотел, чтобы она вернулась? Да. У него чуть крышу не снесло, когда он увидел ее вновь после долгой разлуки.
И ведь не мальчик уже — юный, пылкий, влюбленный. Его чувства к Алисе какие-то… выстраданные, что ли? Как говорится, вопреки всему.
Ничего наперед Ник не загадывал. Возможно, Алиса сама уже перегорела. Хотя… судя по тому, что до сих пор сидит в ванной, навряд ли. Перегорела бы — рассмеялась бы ему в лицо. Так нет же, переживает.
В конце концов, можно хоть раз в жизни совершить безрассудный поступок? Между прочим, у Алисы научился! Сэм точно не пострадает, вот в любовь Алисы к дочке Ник верил окончательно и бесповоротно.
Покопавшись в шкафу, Ник извлек из него длинную футболку. Прихватив полотенце и упакованную зубную щетку, он постучал в дверь ванной комнаты.
— Лиса… — позвал он тихо. — Открой, пожалуйста.
Шум воды стих, Алиса распахнула дверь. Ее выдавали только глаза, припухшие и покрасневшие.
— Вот, держи. — Ник протянул ей вещи. — Переодеться и… ну, разберешься.
— Не выпустишь? — спросила Алиса.
— Не-а, — кивнул он. — И не мечтай. Иди спать, лисенок. И ночью к Сэм не подскакивай, я сам. Я привык уже, чутко сплю.
Чтобы не смущать Алису, Ник сразу ушел к Сэм. Проверил,
Ночь прошла спокойно. Сэм проснулась под утро, раскапризничалась и перебралась к Нику в кровать. Он долго объяснял ей, что Лиса никуда не делась, что она спит и будить ее нельзя. Совсем нельзя. Да, точно спит. Крепко-крепко. И даже одним глазком посмотреть нельзя. Наконец дочка угомонилась, следом уснул и он.
А проснулся от умопомрачительного запаха, живо напомнивший ему далекое детство, когда по выходным мама пекла оладьи, а он уплетал их с вишневым вареньем.
Сэм рядом не было, она обнаружилась на кухне, за столом. Перед ней стояла тарелка с кашей. У плиты пританцовывала Алиса в его футболке. Рядом в миске высилась горка оладий — пышных и истекающих маслом.
— Доброе утро, солнышко. — Ник поцеловал дочь в макушку и подошел к Алисе. — Доброе утро, лисенок.
И сделал то, что хотелось, потому что сейчас он знал, что это самое правильное и естественное желание.
Ник привлек Алису к себе, обхватив рукой за талию, а другую руку положил ей на затылок, запуская пальцы в густые рыжие волосы. Замер на мгновение, а потом впервые попробовал на вкус ее губы.
= 28 =
— Доброе утро, — выдохнула Алиса, когда Ник ее отпустил. И тут же бросилась к сковороде. — Ой, оладьи сгорят!
Ник встал позади, прижал ее к себе и поцеловал в шею, отведя в сторону волосы. Алиса едва устояла на ногах, таким интимным показался ей этот жест.
— Тебе помочь? — спросил Ник.
— Нет, спасибо. — Алиса перевернула оладьи. — Садись завтракать, я сделаю тебе кофе.
— Я покормлю Сэм, а ты заканчивай, позавтракаем вместе.
Сэмми увлеченно размазывала кашу по тарелке.
— Температуры нет, лекарство пили, — отрапортовала Алиса. — Ты когда уходишь?
— Вечером, в клуб. — Ник сел напротив дочки. — Успеешь съездить домой.
Он попытался отобрать у Сэмми ложку, но та зажала ее в кулачке:
— Сама!
— Если сама, то ешь, — велел Ник. — Тебе нужно поправляться.
Он погладил ее по голове.
Болезнь Сэмми — единственное, что омрачало сегодняшний день, несмотря на то, что за окном моросил противный осенний дождь. Алиса чувствовала себя пьяной от внезапного счастья. «Здесь и сейчас, — повторяла она про себя. — Я буду радоваться здесь и сейчас, и не думать о том, что будет завтра».
Это было сложно — поверить в то, что сказал Ник. Во всем чуялся подвох. Может, это злая шутка? Или все ради Сэмми? Однако за то короткое время, что Алиса общалась с Ником, она успела усвоить, что он никогда не притворяется. Если что-то сказал, значит, так оно и есть.