Учитель

Демченко Антон Витальевич

Поп. Хм… а собственно, кого еще можно было дожидаться в часовне?

— Доброго дня, Михаил. Рад знакомству, Кирилл. — Ровный голос церковника, тихий, но глубокий, разнесся под сводами. Я пригляделся к стоящему напротив меня невысокому, крепко сбитому, чего не могла скрыть даже ряса, довольно молодому человеку с густой, но короткой бородой и темными, глубоко запавшими глазами на обветренном лице и… расслабился. Этот, не из толстопузых, явно. А учитывая, как он движется… Скорее всего, до службы горнему, батюшка успел послужить и земному… И тогда, вместо креста на груди, он наверняка носил погоны на плечах.

— Взаимно, отец Илларион. — Проговорил я, склонив голову.

А что делать? Этикет…

Глава 10. Как много дум наводит он

Отец Илларион… м — да. Если у него и были погоны, то исключительно с васильковыми просветами. Как ни забавно такое совпадение, но здесь, как и Там, некоторые службы предпочитают именно этот цвет… что на непривычно высоких околышах фуражек, больше напоминающих сильно урезанные кивера, что в отделке мундиров. Этот… отче всю душу из меня вытряс за время беседы. А ведь поговорили-то всего четверть часа.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от воцарившегося в ней, после беседы с отцом Илларионом, шума, я тяжело вздохнул и постарался упорядочить мысли, скачущие, словно испуганные зайцы от волков.

Итак… Первое. Встреча со старшиной четвертого курса школы. Не знаю, была это проверка, или совпадение, но ввиду моей паранойи, буду предполагать проверку на реакцию, в рамках всё того же тестирования перед приемом в клуб эфирников.

И здесь, всё очень неплохо. Из образа быстрого на язык и удар юнца, я, вроде бы, не выпал. По крайней мере, ничего э д а к о г о в эмоциях Прутнева, когда он «наказывал невиновных и награждал непричастных», не ворохнулось. Ну, а если я ошибаюсь, и всё это было лишь случайностью, то… господин старшина получил неплохой урок на будущее. А вот не надо лезть не в свои дела, не имея соответствующих полномочий.

Часть вторая. Беседа с…. Ну да, этого Иллариона попом назвать, всё равно, что эсминец рыболовецким траулером окрестить. Тертый дядька, терпеливый… и дотошный, как наш бывший особист, ещё той, советской школы. Вот уж кто, совершенно точно, от «клуба» работал. Да он, собственно, этого и не скрывал. Ну, почти. Прямым текстом о своей причастности к этой теплой компании, отец Илларион не говорил, но намеки, недоговоренности и многозначительные переглядывания с Прутневым… Точно, коллега будущий.

Вспомнив беседу с этим мозговыворачивателем, я вздрогнул. Чёрт, да он же из меня чуть всю историю короткой жизни Кирилла не вытянул! Исподволь, потихоньку — полегоньку… ещё немного, и я бы ему содержание медицинской карты цитировать начал, с описанием всех событий, благодаря которым она пополнялась. Бр — р.

Но это бы ещё ничего… Я в своей жизни с кем только не встречался. Сталкивался и с такими же умельцами, как отец Илларион. А вот концовка нашей с ним «частной» беседы, это интересно. Очень.

Сей достойный муж, выслушав мою «исповедь» и отпустив грехи вольные и невольные, наложил на меня епитимью. А если быть точнее, то отправил на богомолье. Вот так просто. И даже адресок подкинул, в каком именно монастыре, на это Рождество, ожидается самая устойчивая связь с небесной канцелярией.

Я бы может и послал подальше эту затею, и адресок в ближайшее мусорное ведро выкинул, да вот, не водятся таковые в часовне при военизированной школе эфиников… И Прутнев так многозначительно кивает, словно уговаривает: «Бери — бери, дурак, от счастья ж отказываешься!»

М — да… Аркажский монастырь, под Новгородом. Ничего так, каникулы у меня будут. Весёлые.

— Что нос повесил? — Поинтересовался у меня отчего-то довольный Михаил, когда отец Илларион, попрощавшись, покинул часовню.

— Да вот, думаю, как

бы ещё пару лишних часов к суткам присобачить… — Вздохнул я. — Рассчитывал-то, хоть на рождественские каникулы отдохнуть, ан нет. Вот, в командировку наладили. Может, не ехать?

— Хм… Дело, конечно, твоё. Можешь и не ехать. — Легко кивнул Прутнев, а когда я на него заинтересовано взглянул, усмехнулся. — Вот только, я бы на твоем месте, не отказывался. Там тебя ещё одна беседа ждет… с одним из наших. Если не хочешь вступать в клуб, пожалуйста. Сиди дома, празднуй…

— Понятно. Значит, ехать всё-таки придется. — Заключил я. Вот и третья часть проверки перед вступлением в «клуб эфирников», нарисовалась.

И ведь понимаю, что о настоящих причинах моего желания присоединиться к сообществу эфирников, Прутнев ни сном ни духом, что называется, а всё равно, сомнения имеются. Не предчувствия, нет. Просто… просто не хочется лезть в эти дела.

Чёрт его знает. А может сам факт, что решение о вступлении в клуб, вынужденное… и окончательное, так на меня давит. Другое дело, что принято оно было аккурат после «рыбалки» с громовскими старпёрами. Именно тогда я понял, что из сложившейся ситуации, у меня есть только два выхода. Либо вступить в клуб эфирников, получив определенную защиту от посягательств со стороны ушлых бояр и иных ухарей, либо и дальше жить как ни в чем ни бывало, и ждать визита иезуитов или подставы всё тех же бояр… нет, не со зла или из мести, а из нежелания упускать из своих загребущих лап мастера Эфира. Конечно, мастер — не бог весть, какая птица, да только не любят именитые бесхозных вещей и… людей. Настолько не любят, что готовы прибрать их к рукам в любой момент, а то и организовать такую ситуацию, что иного выхода, кроме как проситься под их опеку, не найдется. А мастер эфира, это не стихийник — слабосилок, которого и из рода турнуть не зазорно… Применение такому всегда найдется.

Я вспомнил беседу с родственничками на заимке, и вздрогнул. Это была не самая простая встреча в моей жизни. Из трех присутствовавших братьев Георгия Дмитриевича, я знал только деда Пантелея, да и то, лишь потому, что пару лет назад Кирилла сплавили в тверское имение Громовых, где, как раз, и проживает многочисленная семья самого младшего брата боярина. Это было самое спокойное и веселое лето в жизни Кирилла, со времени смерти его родителей. С двумя другими братьями, я общался впервые, хоть и видал их прежде, на официальных мероприятиях рода. Но впечатление они на меня произвели… Хм. Особенно тем, что чуть ли не в первый же момент нашей встречи на заимке, предложили идти в боярские дети. И даже уточнили, к кому именно. Дед Пантелей, высокий, чуть сутулый дядька с побитой сединой шевелюрой, порадовал меня своей фирменной кривой улыбочкой и тут же заявил, что его внуки будут рады увидеть меня снова, а некоторые девчонки из соседнего села изрядно выросли и очень даже округлились… в нужных местах. Конечно. А то я не знаю, что в Ратном живут только боярские дети и за попытку там «погулять», меня моментально приговорят к пожизненному закл… в смысле браку. И никакие помолвки не спасут.

— Честно говоря, это не совсем та тема, что меня сейчас волнует. — Вздохнул я, под тихий смешок дяди Фёдора. Ну да, ну да. Очень забавно, конечно. Спасибо маме с папой…

— Хм. Не хочешь вновь оказаться под опекой Георгия? — Прищурившись, поинтересовался сидящий рядом с дедом Пантелеем, Игорь Дмитриевич. Худощавый, как все старшие Громовы, но, в отличие от братьев, небольшого роста, старший после главы рода, он больше всего походил на лиса. Старого такого, матерого лиса.

— Можно и так сказать. — Я осторожно кивнул.