Учитель

Мамбурин Харитон Байконурович

— Я еще узнаю на эту тему… — попытался пробурчать Горо, но в очередной раз его прервали — в кухню заскочил спешно собирающийся и уже одетый по рабочему отец с необычайно серьезной физиономией.

— Мне начальство звонило, — выдохнул Харуо, пытаясь попасть рукой в рукав пиджака, — Старик, Акира все правильно говорил! Я сейчас еду такое же интервью давать, как родитель пострадавшего! Волна поднимается!

— Дорогой, я с тобой! — Ацуко, хромая, стартанула с места, едва не снеся по дороге деда, — Оджи-сан, оставляю детей на вас!

— Что?! — обомлел дед.

— А что? — подумав, среагировал

я, — Неплохо. В кои-то веки этот медведь посидит с внуками как человек, а не как приходящая гора бурчания и ворчания. К тому же, у меня есть вопросы… только, пожалуй, отзвонюсь инспектору.

Тот оперативно среагировал, и к моменту, когда оба представителя семьи Кирью были готовы к выезду, их уже ждала машина с охраной. Раз — и в доме остаются три подростка и один огромный старик, бурчащий о том, что согласия он на это не давал. Он, к тому же, попытался вообще уединиться со мной и поговорить по душам, но этого я ему не позволил, намекнув, что на сегодня серьезных разговоров хватит. И что вообще, если он будет относиться к обычным внукам как к пустому месту, то это кончится плохо, больно и трагично, возможно не только для него, но и для его несчастного додзё. Устыдившись (?), человек-гора пробурчал, что полно дел и хлопот, которые его закрутили и вообще…

Понимающе кивнув, я пошёл потрошить домашние запасы саке для гостя и доделывать ужин. Позже, уже достаточно глубоко ночью, отца и мать привезут домой, причем родительница будет щеголять закрытой в гипс ступней — таз, что Ацуко уронила себе на ногу, умудрился что-то в той ноге слегка сломать. В результате были нападки на деда, совместное распитие саке, успокаивание подвыпившей матери, укладывание спать старшего родственника…

В общем, вечер прошёл нескучно и продуктивно. О том, что представители Комитета задержали аж три группы подозрительных лиц, пытавшихся прорваться к дому Кирью, мы услышим только утром.

Остальные новости я узнал уже после школы.

Грехи сильных — замалчиваются до определенного момента. Чаще всего, он не наступает никогда, особенно если мы говорим о такой огромной структуре как «Митсуба», но даже если у колосса стальные, а не глиняные ноги, определенное усилие, приложенное в одну точку, способно его пошатнуть. Такое усилие и было совершено с совершенно небольшой, можно сказать, незначительной помощью семейства Кирью. Мы были одними из десятков «муравьев», кропотливо собранных Комитетом и ему сочувствующими. Последнее, конечно, делали из собственной выгоды, но кому это интересно? Головы, как и обещал инспектор Сакаки, полетели, и продолжали лететь, радуя обильным урожаем многочисленных зрителей.

Я говорю сейчас отнюдь не о корпорации, а о тех, кто лоббировал её интересы в правлении. Речи даже велись о полной подаче в отставку всего правительства, но вроде бы, от такого поворота событий премьер-министр смог удержать нацию, попутно подняв в четыре раза бюджет СБОП. Мрачно сверлящий взглядом камеру комиссар Соцуюки, управляющий этим расстрельным взводом на выезде, пообещал Японии, что его люди будут спать по четыре часа в сутки, но порядок в стране будет восстановлен в самые скорые сроки. Ему было сложно не поверить.

Отец готовился бегать по судам, возле дома паслись якудза, ученики Джигокукен и наблюдатели от Комитета, а

все Кирью страдали, но сугубо по внутренним проблемам — лишенная возможности свободно перемещаться мать отчаянно скучала. А как известно: если женщина скучает — то страдают все вокруг.

Мы с Такао были назначены мамоносителями, сестра — удаленным роботом-манипулятором, а дальше всё закрутилось. Ацуко, коварно манипулируя временем, позволила всем троим сделать уроки, но ничего более — ей постоянно куда-то было нужно, обязательно что-то надо было делать, в итоге мы по очереди бегали по дому, таская с собой хрупкую родительницу на руках. Ужин готовили аж вчетвером, где матриарх семейства Кирью с редким талантом превращала совершенно несложную кулинарию в сумбурный бардак, полный сталкивающихся детей, облитой маслом дочери, уронившего маму сына (оба были перехвачены в полете мной), пригоревшей рыбы и пролитого ананасового сока, который никто пить не собирался.

Безумие этой женщины прекратил вернувшийся домой с гостем отец, приведший с собой гостя в виде старшего инспектора Сакаки Эйчиро. Старик, поклонившись, парой фраз объяснил нам, что волноваться теперь уже не о чем и он всё расскажет подробнее, но Акиру-куна ждёт машина. С ним хотят поговорить те, кто помог этой крайне сложной ситуации стать попроще, а сам Сакаки с радостью ответит на все имеющиеся у семейства вопросы. Клятвенно заверив Ацуко, что мне угрожает максимум понос после ужина в ресторане, хитрый старик заставил мать выдохнуть литров пятьдесят спёртого воздуха и, наконец-то, успокоиться.

А я, переодевшись, сел в ожидающую машину и отправился по приглашению.

Меня ожидали в приватном кабинете ресторана, предназначенном для частных вечеринок. В комнате, выполненной на западный манер, то есть со столом и стульями, собрались те, кто являлся организаторами съемок в аквапарке, включая и Сахарову-старшую. Еще присутствовало несколько незнакомых мне человек в деловых костюмах и… женщина, которую я ни разу не видел вживую, но тут же узнал. Высокая, красивая, с холодным и отстраненным выражением лица, напоминающего кукольную маску.

Шираиши Айка, руководитель токийского отдела по делам несовершеннолетних. Специальный Комитет.

Все эти люди сидели за столом и вели культурную беседу. Фуршет начался явно не пять минут назад, однако, на моё прибытие среагировали все. Со своего места поднялся герр Крейн, немец, с которого всё и началось в аквапарке, закатив короткую речь на своем жестком и гортанном как подошва бомжа японском. Он поблагодарил меня за визит, а затем принялся объяснять ситуации, в которых оказалось как правительство, так и руководство «Митсубы». Во многом они перекликались…

Окольными путями немцем было озвучено, что все намеки на попытку провести в Японии масштабный социальный эксперимент… присутствуют. Операция едва не увенчалась успехом, будучи прерванной инициативой членов Специального Комитета, не погнушавшихся обратиться за помощью к коллегам. Очень яркий прецендент, совершенно не в духе японцев, но, к нашему всеобщему счастью, нашлись люди, поставившие практичную сторону вопроса превыше национальной гордости. Причем, не просто так: найти тех, кто захочет (увидит смысл) выступить против Митсубы — делом было далеко не одного дня.