Учитель
Шрифт:
Сама корпорация, судя по всему, стремилась к самой обыденной цели, росту собственного влияния и возможностей. Пока еще неясно, с чем это было связано и какую именно роль она играет в распространении синтетического Снадобья, но инструментом продвижения, купленные ей политики отрабатывали с размахом. Когда премьер-министру предоставили срочный доклад, демонстрирующий последствия сепарации «надевших черное» от японского общества, тому стало плохо. Планировалась банальная «выкачка» молодежи с архипелага, что, впоследствии, стало бы тяжелейшим ударом по стране, и так испытывающей огромные трудности с
— Благодаря нашим усилиям и твоему вкладу, Кирью-кун, это уже в прошлом, — почти торжественно заключил иностранец, — Всё руководство компании отстранено от её управления, большинство арестовано или находятся в розыске. Теперь вам ничего не угрожает!
Слушая его, я не обольщался. Собравшиеся здесь люди преследовали свои цели. Комитетчики держались за работу, деньги и власть. Иностранцы рассчитывают на свой кусок пирога, который неминуемо упадет из терзаемой мегакорпорации, которую сейчас имеют все, у кого есть силы на это, ну а я, как обычно, получу из большого хаоса лишь уверенность в завтрашнем дне… чего более чем достаточно. Непонятно только одно.
— У меня вопрос. Зачем меня сюда позвали?
Грубо, но справедливо.
— Ам… — тут же смешался немец, явно не ожидавший подобного тона.
Вместо него ответил другой. Другая.
— Это было сделано по моей просьбе, Кирью-кун, — ровно проговорила вставшая со своего места Шираиши Айка, — У нас с тобой есть одно дело. Тебе придётся проехать со мной.
В машине у женщины оказался не только водитель, но и телохранитель. Всю дорогу, которая заняла не так уж и много времени, мы вчетвером молчали. Я ничуть не удивился, когда машина остановилась у хорошо мне известного дома одноклассницы.
Не нарушая тишины, я проследовал за женщиной, убедившись, что машина с водителем и телохранителем тронулась с места. Она молча запустила меня в дом, мы разулись, а затем поднялись по лестнице на второй этаж. Дважды стукнув по двери одной из спален, Айка Шираиши открыла её, демонстрируя погруженную во мрак комнату. Затем женщина неожиданно развернулась и вышла в коридор.
— Прими ответственность, — проговорила она своим безучастным тоном, — Если понадоблюсь — то буду внизу.
Сообразить, что к чему мог бы и полный придурок. Аквапарк, Мана, её странное поведение, которое длилось всю дорогу до дома. Убедившись, что с одноклассницей все в порядке, я уехал предаваться разврату с поп-айдолом и её двоюродной сестрой, всё закрутилось, а вопрос, как будет чувствовать себя Мана после того, как очухается и поймет, что полуголой (в двух минитряпочках) жалась к парню на камеру несколько часов подряд…
Да…
Там, в подсобке, я взял её рукой за волосы, вынудил опуститься на колени, а затем, чуть наклонив голову девушки на бок, прошептал ей на ухо, используя максимально грубые слова, что я с ней сделаю, если она не прекратит валять дурака и не начнет выполнять свою работу. После моих слов она обмякла и, как мне показалась, впала в экстатический транс, полностью отрешившись от реальности.
У этого, как оказалось, были последствия. Мазохизм? Травма в прошлом? Что-то еще? Я поспешил. Это была ошибка. Возможно.
Она лежала, накрывшись с головой одеялом, тихо как мышь. Только трястись начала, когда поняла, что кто-то в комнате. Недолго. Понятия не имея, что можно сделать в таком случае, я просто прибегнул к единственной, совершенно банальной, но наиболее действенной линии поведения — положив руки на одеяло и спрятавшуюся под ним девушку, скрутил из этих двух ингредиентов сверток, который посадил себе на колени. И обнял.
Минут через десять сверток начал шевелиться, дышать и немножко плакать.
///
— Стоп! Стоп, я сказал! — с этим криком Асуми откинули легким толчком от избиваемого противника. Легким для судьи, этого паршивца Кабакири, а сама хафу улетела как несомый ветром пердежа от сумоиста лепесток сакуры!
Хорошо хоть всем корпусом летела, а то могла и между канатиков просквозить! А за ними не мягкие зрители, мать вашу, а твердая кирпичная стенка!
— Слышь! — прокряхтела она, цепляясь за спасительные веревки, — Абрикос ты поносный! Ты чего?!
— Сейчас так врежу, что ты назад в маму вернешься, дура… — беззлобно пригрозил мастер матчей, рассматривая осевшего на пол парня лет двадцати, из которого Хиракава увлеченно и быстро выбила дерьмо в начале, чтобы потом немного сбросить стресс об обмякшую тушку, — Садистка гребаная. Еще раз устроишь беспредел, закрою для тебя арену, поняла? Два косяка — всё Токио закроется? Всосала?!!
— Да что с ним будет-то! — продолжала упрямо скрипеть Асуми, поднимаясь, — Нормально же махались!
— Так, пошла вон отсюда! — мужик, предпочитающий черную джинсовую одежду, предпочитал и быстрые решения, — Мне еще всякие мокрощелки голову не морочили. Две недели чтобы я тебя не видел. Бегом, мать твою! Сучка не траханная… Сколько вас таких было, сколько будет…
Гадство!
Ей сложно было удержаться от ответного выпада, но удержалась. Скрипя зубами, выперлась с ринга, схватила сумкой со жратвой, показала пару неприличных жестов бабам этого хлюпика, поливающим её руганью, да и свалила в закат.
Что так не везёт! Да со всем не везет! Со всеми! Всюду! Как будто проклял её кто-то!
Она шла по проулкам центрального Токио, уныло пиная всё, что могло быть пнуто. Карма представлялась девушке больной и обиженной на неё сукой, а вся жизнь — одной сплошной насмешкой.
Запала на парня? Ему отношения нафиг не нужны, он хоть и школьник, но зарабатывает достаточно, чтобы спускать на шлюх. Дешево, сердито, быстро. Облизнись, хафу. Нашла себе подругу-скромняшку, даже уболтала её на движ в аквапарке? Мол, легкие деньги, Акира там будет, а ты подарок ему хочешь купить? Уболтала! Даже узнала, что Мана смелеет, если чуток выпьет, сама она рассказала! И что в итоге? Тихоня весь вечер обтиралась об её, Асуми, парня, чуть ли не в трусы ему лезла (на камеру!!), а сама Хиракава у всех в опале, перед всеми виноватая!