Удачи, милый
Шрифт:
— Тебе помочь собрать чемодан? — не осталась старушка в долгу. Вот спасибо, конечно. Хотя внуков у нее много, соскучиться в одиночестве не успела бы. — Андрей, а вообще, мне все это не нравится.
— Да неужели. Не поверишь, но мне тоже. Только понять не могу, что именно. Будто детали какой-то не хватает для полноты картины.
— Я бы на твоем месте думала о мотиве, — произнесла она вкрадчиво, чтобы до меня дошел смысл сказанного.
— Чьем? Столько действующих лиц, ба. Каждый тянет одеяло на себя. Мать хочет денег, отцовская фифа тоже. Юля, вообще, кажется, все и сразу.
— А
— Я? — улыбнулся, поскреб за ухом, не собираясь даже раздумывать. У меня был готов ответ на этот вопрос уже давно, между прочим. — Я хочу быть уверенным в завтрашнем дне. Но для этого следует много чего предпринять и фирма… Ба, — покачал головой, не зная, как бы мягче выразиться, — это не мое. Абсолютно. Попробуй с другим внуком, может, получится лучше. Мне, черт подери, даже природа намекнула, — ткнул я пальцем в гипс, — чтобы выбрал другой путь.
— И какой он — твой путь?
— Самому создать что-то с нуля. Закончить учебу, встать на ноги во всех смыслах теперь уж, быть рядом с той, кто у меня в сердце.
— Насчет последнего, — кашлянула она в кулак, молча окинув меня взглядом, — дело пахнет керосином.
— Ба, — прорычал сквозь зубы, ощущая, как чувства подобно лавине готовы накрыть с головой, погрести под собой, не оставив шанса выбраться, — а без загадок можно? Почему я все узнаю последним? И еще вопрос: ты точно моя бабуля, а не агент разведки?
— Что ты, Андрей, — засмеялась она, — я просто старая женщина, которая еще хочет застать правнуков, а по выходным капается в палисаднике.
— Ага, пялясь на мускулы своего молодого садовника. Ты у нас оборотень в пенсионном возрасте. Заканчивай свой спектакль и вскрывай карты, — упал я в кресло напротив нее, пронзив бабулю взглядом острым, как стрела с ядовитым наконечником.
Слишком много вопросов было к ней и ответы желал получить срочно. Сколько можно водить всех за нос, показывая, что она бабушка — одуванчик, а на деле еще та проныра.
— Ничего я тебе не скажу, — подалась она вперед, не сводя с меня глаз, — сам разыграл эту партию, сам ее и завершай.
— Ну я тебе, — погрозил ей пальцем, нахмурив брови, — старая ты заноза.
— И тебе, милый, не хворать, — подхватила она книжку, закинула ноги на журнальный столик и сделала вид, что ее ничего не касается.
Замечательные у меня родственнички. Один другого прекраснее.
Бабуле удалось меня просто вывести из себя. И, возможно, стоило сказать ей спасибо за то, что пробудила во мне этот стимул шевелиться, несмотря на все «но».
Через силу поднялся, скрипя зубами, сжал кулаки и, позвав Гарика, попросил того, принести чертовы костыли. Он тут же ринулся за ними, и через пару минут я уже стоял возле ворот, ожидая такси. Не хотела Катя по-хорошему, значит, будет иначе, и плевать мне на ее соседа, фото и возражения.
Если она действительно решила дать мне отставку, так пусть говорит все, посмотрит мне в глаза своими бесстыжими.
Ни одна девчонка еще никогда не вила из меня веревки и эта мелкая зараза пускай даже не пытается. Я умел быть терпеливым, наверное, понимающим, но вытирать ноги, позволяя кому-то играть своим сердцем, как футбольным
Глава 51. Катерина
— И долго ты так будешь сидеть? — обратился ко мне дедуля, которому, видимо, уже надоел порядком мой кислый вид.
Я была не в духе и это слабо сказано. Обида душила, но злость явно больше, притом так до конца и не понимала, а кого же сильнее ненавидела в тот момент: Королева или его дружка Белова.
Андрей, конечно, свинья. А, правда, чего я ожидала? Признаний, поцелуев под луной и клятв в любви?! Нет, он нелирический герой, увы.
Белов оказался ветреным, бесчувственным лжецом, которому было нужно лишь одно — потешить свое самолюбие, соблазнив такую наивную дуру, как я.
— Не спится, — буркнула в ответ, обняв крепче подушку.
Подтянула колени к подбородку, уткнувшись носом в них. Говорить не хотелось, все раздражало и в первую очередь собственная глупость и доверчивость.
Ничего… рано или поздно любая рана затягивается, перестает болеть и напоминать о себе, лишь шрам остается. К этому следовало бы привыкать, сколько их еще будет в будущем. По крайней мере, я, кажется, вынесла урок и сразу после окончания университета собиралась съехать сначала из этой квартиры, а потом и покинуть город. Необходимо было вырваться, убежать, хотя бы на время, чтобы ничто не напоминало о нем. Андрей… чертов мажор, который заставил меня поверить, что такая, как я, могла кому-то понравиться.
— У твоей бессонницы, кажется, знакомое имя, — не промолчал дедуля, а мог ведь.
Ну вот зачем он пытался разговорить меня, знал же прекрасно, что в таких ситуациях я всегда уходила в себя. Пряталась в темных уголках, стараясь не попадаться никому на глаза. Мне требовалось выдержать эту паузу, чтобы потом возродиться, заново научившись верить в искренность чьих-то чувств.
— Может, поговорим о тебе, де? — заворчала я, чувствуя, как слезы начинают душить.
Отвернулась к стене, нахлобучив подушку на голову, и задышала словно паровоз, расслабляясь постепенно под собственное сопение.
Организм включил режим «в самолете», перестав реагировать на внешние раздражители, и я в какой-то момент начала проваливаться в сон. И мне так хорошо было там. Так остро чувствовала прикосновения рук Белова к своим плечам, его пальцы легко, почти в полукасаниях скользили по моей коже, вычерчивая узоры, заставляя задерживать дыхание. Мне было его мало. До боли в груди, до искусанных до крови губ. Все внутри протестовало от осознания, что нас нет и, по сути, никогда и не было. Мне безумно сильно хотелось прижаться к его груди, вдохнуть аромат кожи, уткнуться носом в ключичную ямку и пускай слезы ручьями льются по щекам, какая разница… если он рядом. Наверное, когда-нибудь это все стало бы неважным и даже во снах я бы не хотела украдкой видеть его, а пока… цепляясь пальцами в край одеяла, умирала от горечи и невозможности обнять его в последний раз.