Удачная неудача Солнцеликого - 2
Шрифт:
Эх, недооценивает зама по хозяйству комендант, недооценивает. Ща, побежала уезжать...
*****
До Переправы шли в напряженной тишине. Витто от ответов на расспросы уклонился вежливо, но жестко: ему-де нужна сосредоточенность. Да и ладно. Стоило миновать тоннелеобразный выход, как открылся вид на пресловутую Переправу. Уж не знаю, чего я ждала, но не обычного моста с будкой охраны. Какое разочарование! Ну мост, ну каменный, ну широкий. Для средневековья просто широченный, примерно на три автомобильных полосы. Только короткий какой-то.
Подошли поближе, и стало ясно – отличие
Черт, почему я такая законопослушная уродилась? Справа каменный забор, слева каменный забор, сзади короткий пролет до сторожки, а перед носом эта пенно-пористая штука. Велено стоять – стою, жду, инструктаж исполняю. Но трогать-то не запрещено. Пена и пена. Упругая, приятная, слегка щекотная, как энергетическая ласка Сары. Эта субстанция казалась живой и даже эмоциональной. Иллюзия, наверное, но прозрачные пузырики под моей ладонью уплотнились, и ощущение ласки стало ярче. Через несколько секунд наружу шагнул Витто. Напугал.
Бледный, осунувшийся, даже похудевший какой-то. Глянул безразлично и тяжело побрел в сторону сторожки, еще резче отмахиваясь рукой. Вид имел такой, что оскорбить его предложением помощи было немыслимо, а не предложить помощь – невыносимо. Измученный вид. До сторожки метров пятнадцать, десять из них Витто проковылял, опираясь на мое плечо. Солдатики-постовые явно знали, что делать: перехватили, завели в крошечное помещение. Столик неструганый, три табурета да окошечко в сторону степи, ладно, хоть застекленное. Ни печки, ни жаровни. Не сторожка – будка от ветра. Под окошком магистр и уселся. Достал из кармана лепешку и, прикрыв глаза, принялся медленно жевать. Солдатик пристроил рядом с его рукой жестяную кружку с водой. Холодной.
Вот бирюк же ж, как есть бирюк!
Клуша во мне исходила сочувствием к обессиленному магу, а рачительная продуманка сочилась ядом и бессильной злостью. Откуда мне было знать, что ему еда понадобится? Что он так выматывается на этой своей подзарядке? Что тут такой дубак? Либо я ему с собой кусок мяса бы не нашла? Фляжку горячего чая не припасла бы? Лишнюю порцию бы за ранним завтраком не положила? Да свою бы отдала! Трудно сказать было? У-у, бир-рюк! Одни брови на лице остались.
Давешний солдатик тронул меня за плечо и поманил наружу, туда, где ждали еще двое караульных.
– Пусть господин маг один побудет, ваша милость. Не обижайтесь только. Он всегда нас выгоняет – не любит слабость показывать.
– И что, он всегда так выматывается?
– Да нет, только последнее время. Раньше, бывало, примчится. Хромой, а ходкий. Нырнет в пелену, выскочит – и назад, в кабинету свою, мастерит там что-то. А нынче по два раза заходить стал. Сейчас оклемается и опять пойдет.
Ну да, ну да. Оклемается, как же. От накопителя резерв пополнит и уже своей живой силой артефакт докармливать пойдет.
– Много болтаешь, Латир. – Витто, не оборачиваясь и куда менее бодро, потопал назад, к пелене.
Ну, стоик хренов, уж ты получишь…
– Тиша, Тиш! Слышишь меня?
– Все время слышу, понял, сделаю. Вы только нас дождитесь.
Во второй заход Витто отсутствовал долго, я даже испугалась. Потом опять испугалась, когда вывалился и едва не упал, но удержался, тяжело опершись на мое плечо. Зато парни успели. Подхватили. Тишка чуть не плакал от сочувствия. Дораш посмотрел, почесал в затылке и взвалил магистра на закорки. Хорошо, что он у нас такой крупненький.
А в сторожке все, как я просила. Горячий бульон во фляжке. Одеяло. И перекус для солдат. Пусть всего лишь лепешка, зато с горячим чаем. Уж следующую вахту я в таких условиях не оставлю. Огребет у меня эс-капитан.
У Витто даже удивляться сил не было, выпил суп и задремал. Вопрос о том, почему мои братья так удачно подоспели с припасами, магистр еще задаст. И будет послан лесом. До которого надо идти через горы. А пока страдалец спит, надо его подпитать.
И чего разволновалась? В первый раз, что ли, знакомая же процедура. А вот поди ж ты, застеснялась на шее пульс искать, да и на запястье – стремно. А надо. Ну, три-четыре...
– Что вы сопите, Нина, как объевшийся щенок? – Эх, даже пальцы не успела убрать. – Пульс считать не стоит. Я не так плох. Кажется.
Ну и отлично! Значит, тех крох синенькой, которые успела-таки впихнуть, достаточно, чтобы полутрупик стал разговорчивым.
– Вама, обоз идет! – окликнул Дораш, прерывая неловкую паузу. – Давай скорее!
Снаружи уже приплясывал в нетерпении Тишка, удерживаемый солдатиком. Техника безопасности, так понимаю. Вплотную к пелене приблизиться нам не дали.
Ну, пожалуй, что-то такое я себе и представляла: из пены неспешно высунулась лошадиная голова, затем все остальное, включая кибитку и незнакомого степняка на козлах. Один из служивых сразу подхватил лошадку под уздцы, успокаивающе прицокивая языком, и увел чуть в сторону. И вовремя – пену завесы проткнул еще один лошадиный нос. Черный и бархатистый. Это было забавно: подвижные ноздри настойчиво принюхивались, а под ними вздернутая губа и зубы. Идеальный лошадиный прикус выглядел бы жутковато, если бы не приветственное ржание. Уже узнаваемая кудлатая голова взяла курс точно на нас, стоящих в сторонке. Пряжка. Дюш удерживал мелкого на месте, не давая рвануть к любимой скотинке, – повозка должна миновать пелену полностью и без задержек. За воссоединением одиноких сердец после четырехдневной разлуки наблюдал весь уже собравшийся обоз. Коняшка всхрапывала, смакуя Тишкин запах, и ощупывала губами счастливую конопатую мордаху. Боженёнок счастливо вздыхал в ответ, хихикал от щекотки и норовил прижаться золотистой щекой куда дотянется, не обращая внимания на ремешки упряжи, не до этого. Расчувствовался мелкий. Хозяин лошадки тихо стоял рядом, лишь недоуменно качал головой да улыбался, транслируя умиление и досаду.