Удар мечом (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Правильно! — поддержала его Мария. — Действовать надо решительно…
— Кого? — спросил Розум.
Стась хотел объяснить, он даже привстал с табуретки. Его опередила Горлинка:
— Проводник предлагает немедленно убрать Скибу. Если Тарас убьет Нечая и Владу, выстрелы всполошат всю округу. А это значит — облавы, похватают нужных нам людей, возможно, даже пришлют воинскую часть. Стоит ли ставить под угрозу операцию «Гром и пепел» из-за двух убийств, которые только озлобят население? Жалко, конечно, Тараса, ослеп от ненависти, но у борьбы свои законы. Правильно я вас поняла, друже Стась?
Стась,
— Ваше мнение, друже Розум?
— Надо поторопиться… От зачепной хаты Скибы придется отказаться.
— Согласна, — подвела итог Мария. И Остапу: — Слышал? Иди…
Остап ушел. Вернулся через несколько часов. Молча отдал Марии автомат Скибы. Глухо сказал:
— Я его закопал. Все-таки человек…
— Не человек, — возразила Мария. — Поднявший руку на счастье детей перестает быть человеком.
Как вьют веревки из непокорных
Стась вошел в бункер, когда Горлинка давала указания курьеру. Проводник удивился, увидев, как преобразилась его конура: чисто подметено, нары прибраны, на столе букет лесных цветов. Курьер сидел на краешке табуретки, и поза его ясно свидетельствовала о готовности выполнить приказ. Отправлялся он, судя по разговору, в Бурлацкий лес.
Стась в ближайшие дни сам намеревался побывать там. Он послушал немного Горлинку, которая не обратила на его приход ровно никакого внимания, скомандовал:
— Отставить! В Бурлацкий лес не пойдешь…
Горлинка сделала вид, что не заметила вмешательства Стася.
— Встретишься с Шуликою. Скажешь: «Гуси ключом в заморские страны потянулись». Шулика ответит: «К теплу от холода летят». Ты ему скажешь: «Добре там, а здесь лучше». И если он тебе ответит: «Ничего нет лучше родины», ты вручишь ему вот эту записочку. Шифр он знает. Пусть при тебе прочтет и сожжет. Повтори!
— Я сказал: отставить! — закричал Стась. — Кто здесь проводник? Я тебя спрашиваю! — повернулся он к курьеру.
— Ты проводник, — нехотя ответил тот.
— Почему же не выполняешь мои приказы? Или на гилляку захотел?
Курьер туповато посматривал то на Горлинку, то на Стася: с одной стороны, оно вроде и действительно Стась проводник, с другой — Горлинка на тот свет собственноручно Волоцюгу отправила. Вот уж правда: паны дерутся, а у хлопов чубы трещат.
— Ну-ка выйди, — приказала Горлинка курьеру. — Потом закончим. А то вот проводник хочет со мной побеседовать.
Они остались вдвоем.
— Не кажется ли вам, друже Ярмаш, что вы были, мягко выражаясь, невежливы? — недобрым голосом осведомилась Горлинка.
— Здесь только я командую! — уже не сдерживаясь, завопил Стась. — Проводник я или нет?
— Вы проводник! Успокойтесь, вы! А вот кто здесь командует… Хочу напомнить вам одну давнюю историю. Помните, вы служили тогда в сотне у Грома? Боевой был сотник, страх на всю округу нагонял. Имел только один недостаток: за невыполнение своих приказов не одному хлопцу пулю в лоб вогнал, а сам подчиняться так и не научился, потому что бандитом из тюрьмы
Стась побледнел, лиловые круги четче обозначились под глазами.
— Вы… откуда знаете?
— Могу сказать… Следствие по делу Грома вела я. Кстати, тогда у меня еще не было таких полномочий, как сейчас…
— На что вы намекаете?
— Не намекаю — предупреждаю: каждый, кто мешает свободной Украине, подохнет, как пес. Ишь ты, намекаю!.. Я вам не возлюбленная, чтобы намекать. Мое дело приказывать, ваше — выполнять. — И, не давая опомниться, продолжала: — Еще одно. Вы, конечно, не забыли, что вам лично обещано за успешное выполнение операции «Гром и пепел»? Обещание остается в силе. Но только я могу отдать приказ о вашем уходе за кордон. В случае срыва операции, моей гибели или других чрезвычайных обстоятельств никто не сможет осуществить то, чего вы так желаете.
Горлинка говорила сухо, официально, ровным, бесцветным голосом. Она изменилась до неузнаваемости: с проводником говорил человек, который привык командовать и не терпел ослушания. Стафийчук уже не раз проклинал ту минуту, когда вздумал вербовать учительницу. Эта чертова девка может всадить пулю в лоб — и глазом не моргнет. Или отдаст приказ — и тебя, не колеблясь, расстреляют свои же собственные «боевики».
— Так что в ваших интересах, Ярмаш, чтобы со мной ничего не случилось, — многозначительно подвела итог Горлинка. Она отлично знала волчьи нравы главарей крупных и мелких банд.
Поняв это, Стась сделал соответствующие выводы.
— Что вы, что вы! Великая для меня честь встретиться со славной дочкой нашего… — семинарист, выученик униатов, громкими словами прикрывал растерянность.
— Бросьте! Лучше постарайтесь покрепче запомнить то, что я вам сказала…
Стафийчук запомнил. Он молча глотал обиды, вымещал злость на «боевиках», всячески старался завоевать доверие Горлинки.
Подготовка к совещанию проводников шла полным ходом. План Стафийчука по объединению мелких бандеровских групп был одобрен Горлинкой и Розумом. Правда, в последнюю минуту Стась заколебался: мелкие группы оперативнее, в случае провала уничтожено будет одно звено, другие останутся невредимыми. Но если чекисты нащупают объединенную банду — не уйдет никто.
— Пустое, — возражала Горлинка. — Общими силами можно такие дела закрутить! Волков бояться — в лес не ходить… В крайнем случае после операции опять рассредоточим наши силы. Ясно ведь — придется нам покидать этот район.
— Знает ли краевой провод о наших планах? — спрашивал Стась.
— В этой зоне ни один шаг не делается без ведома Рена, — отрезала Горлинка. — И вообще примите мой совет, Ярмаш, — не болтайте много на эту тему…