Удар мечом (с иллюстрациями)
Шрифт:
— А в комсомоле всех стригут, как вас? — ехидно спросили Марию Григорьевну откуда-то из задних рядов.
Вразброд, недружно засмеялись. Посуровевший Нечай встал, хотел, видно, что-то сказать, но Мария жестом остановила его: «Сама отвечу!» Она задорно тряхнула короткой прической, вышла из-за трибуны и теперь стояла на виду у всего зала — стройная дивчина, энергичная, коротковатое платье ладно облегает фигурку, и вся она в неверном свете ламп кажется пришелицей из другого, не деревенского мира.
— По голосу слышу —
В глубине зала задвигались, зашумели вполголоса:
— Так встань…
— Да отвяжись ты!..
— Бач, як в темноте языкастый…
— Точно, — весело подтвердила Мария. — В темноте языкастый, при свете трусоватый.
— Ну, я сказал, — не выдержал, наконец, парень. Он встал, выпрямился во весь рост, неловко переминаясь с ноги на ногу; шапка в руках, взгляд исподлобья.
— Не нравится тебе моя прическа?
— Так я ж не про то, а что у всех девчат косы обпатлают…
Мария через весь зал прошла к парню, стала рядом, повернула его лицом к себе.
— О комсомоле много небылиц плетут — боятся его или не знают о нем, вот и плетут. Думают, что найдут дурней, которые им поверят. Только нет больше таких. Правда, был до последнего времени один в… Зеленом Гае, да и тот поумнел.
— Ага… — растерянно пробормотал смутившийся парень.
Хлопцы и девчата, внимательно следившие за «ихней» учительшей, весело расхохотались. Мария почувствовала, что зал на ее стороне, понимает и принимает ее, и уже уверенно, озорно посоветовала парню:
— А вот тебе бы постричься не мешало. Вон как оброс…
Парень смущенно сопел, переминался с ноги на ногу. Он уже был не рад, что связался с этой острой на язык учительницей, перед всем селом опростоволосился.
— Ну, а что касается причесок, — уже серьезно сказала Мария, — так я вот что скажу: каждая дивчина должна носить ту, которая ей больше всего к лицу. Понятно?
— Какие еще будут вопросы? — спросил Нечай.
Вопросов было много. О том, как принимают в комсомол. И обязательно ли комсомольцам вступать в колхоз? Как комсомол на любовь смотрит? И можно ли у комсомола получить путевку, чтобы поехать учиться в город?
Мария отвечала неторопливо, обстоятельно. Лекция давно кончилась, и шел уже тот непринужденный, доверительный разговор, который можно вести только с умным и серьезным собеседником. Мария раскраснелась, оживилась, отбросила привычную сдержанность, находила удачные слова, пересыпала свою речь народными поговорками. Хлопцы и девчата окружили ее плотным кольцом. Особенно тянулись к учительнице девушки. Не одна, наверное, подумала, что и она могла бы быть такой же энергичной, толковой, как ее ровесница-учительница, вот только бы образования побольше.
Нечай тоже покинул председательское место. Он теперь стоял в кружке молодежи, рядом с Марией, иногда подсказывал ей, как правильно ответить.
Иван в душе удивлялся. Ишь ты, не такая уж она тихоня, эта новая учительница! И историю комсомола знает неплохо и с молодежью умеет разговаривать. Инструктор райкома был доволен — лекция, на которую комсомольцы возлагали столько надежд, явно удалась. А поволновался он немало. Клуб в селе давно уже не работал, пустовал, молодежь охотнее собиралась на посиделки «на дубки». Поэтому еще днем Надийка наказала всем комсомольцам, чтоб не только сами пришли на лекцию, но и всех приятелей привели. А Лесь засветло сел на крылечке клуба, растянул мехи баяна.
Появились хлопцы из недавно сформированного истребительного отряда. Им поручили нести охрану, но так, чтобы это не бросалось в глаза. Поздоровались ребята с Лесем и разошлись в разные стороны — никто теперь не подойдет к клубу незамеченным. Ранение Данилы многому научило, в том числе и осторожности.
— Сыграй, Лесю, мою любимую, — попросила Надийка и чистым звонким голоском попыталась уговорить «мисяченьку не свитыть никому».
Пришла Мария Григорьевна. Она просматривала исписанные листки бумаги, беззвучно шевелила губами — что-то повторяла.
Потянулись минуты ожидания. Придут… Не придут… А вдруг действительно не придет молодежь в клуб?
В Зеленом Гае в клуб собираются поздно, когда солнце укатится за горизонт. Вечером по хозяйству много дел. Надо встретить скотину с пастбища, подоить коров. И только когда совсем стемнело, к клубу потянулась молодежь. Хлопцы и девчата сперва останавливались неподалеку, щелкали неизменными на деревенских посиделках семечками, перекидывались шуточками, с насмешкой поглядывали в сторону клуба.
Лесь отложил баян, гостеприимно распахнул двери.
— Проходите, не стесняйтесь…
Он первым вошел в пустой еще зал и заиграл что-то веселое, такое, что ноги сами начали выбивать дробненький гопачок. А когда танцы были в разгаре, вышел на сцену Нечай и громко объявил: «Мария Григорьевна Шевчук прочитает лекцию о комсомоле».
Марию Григорьевну сперва слушали больше из вежливости — новый человек, пусть себе говорит, закончит — опять потанцуем, — но потом заинтересовались: учительница говорила просто, доходчиво, сама увлеклась и слушателей сумела увлечь.
— Понравилась лекция? — обратился ко всем Нечай.
— Понравилась, — ответили ему.
Потом кто-то спросил:
— А что еще будет в клубе?
— Про то расскажет вам Лесь Гнатюк. Комсомольская организация назначила его заведовать клубом.
— Ого! Это ж выходит, Лесь в начальство выбился…
— А ведь правильно — на баяне хорошо играет…
— Так у него ж образования пять классов…
— Зато хлопец хороший, — вступилась за Леся какая-то дивчина и застеснялась, спряталась за подружек.