Удар мечом
Шрифт:
Она называла Стафийчуку и его подручным явки, зачепные хаты, подпольные клички главарей банд. Бандеровцы радовались: «Живой еще Дубняк, а говорили, что попался чекистам…»
Они помрачнели, когда Зоряна перешла к характеристике националистических группок, о которых знала со слов проводников. Малочисленные. Загнанные облавами в чащобы. Тайные схроны и склады оружия больше не
Стафийчук и его помощники переспрашивали подробности, уточняли по карте местонахождение групп. Стась нервно заходил по бункеру. Следя за ним взглядом, Зоряна увидела в дальнем, плохо освещенном углу бункера сваленное в кучу обмундирование солдат Советской армии: шинели, гимнастерки, пилотки со звездочками. Тоже, наверное, досталось от немцев по наследству. Содрали где-нибудь в лагере фашисты одежду с военнопленных, отдали националистам.
Марию Стафийчук похвалил. Даже не ожидал, что она так успешно справится с заданием. Предупредил строго:
– Но, боже тебя упаси, Зоряна, попасть в лапы к ворогам нашим. Теперь ты знаешь столько, что дороже многих «боевиков».
Посоветовался со своими, не прикрепить ли постоянно к Зорине Блакытного? Пусть и дальше охраняет и бережет учительницу. У девушки тоскливо сжалось сердце. Знала она цену такой «охране» – пуля в спину в случае провала. Но возражать не стала – бесполезно.
– Вот еще что, – вспомнила она, – со всеми условилась о сборе. Место – хутор Скибы. Сигнал – звездочки, выбитые на старом памятнике. Количество знаков укажет место встречи.
Проводник не скрывал своей радости. На сборе вожаки договорятся о совместных действиях, и тогда он, Стафийчук, сможет приступить к выполнению задания закордонного провода. Операция «Гром и пепел» будет осуществлена. Он торжественно сказал:
– От имени отчизны выношу тебе, Зоряна, щирую поляку.
При этих словах бандеровцы нехотя встали. Дрог чуть презрительно покосился на главаря. Велеречивость бывшего сельского учителя основательно надоела его подручным.
Стась оживленно потер руки, предложил:
– Добре поработали, час и отдохнуть.
В люке появилась нечесаная голова бандеровца со шрамом, приходившего как-то ночью к Марии.
– Спроворь нам, Василь, пообедать.
Карту убрали. Появились сулея самогона, жестяные кружки. Василь нарезал самодельным, остро отточенным ножом сало, располосовал каравай. Из шкафчика достал глечик с маслом, луковицы, крупную рыжеватую соль. Стафийчук разлил самогонку, протянул кружку девушке.
– Опьянею, – она отвела его руку, – а мне еще идти и идти.
– Не бойся, выйдешь куда надо.
– Куда доля заведет, туда и выйдет…
Посыпались шутки, грубоватые остроты. Выпивка на столе – бандеровцы повеселели. Зоряна чуть пригубила самогон. В нос ударил противный запах первака.
– Э, так у нас не пьют, дивчино, – запротестовал Дрот. – Хоть ты меня и обидела, но я зло таить не буду. Давай за знакомство, видно, бедовая ты…
– Помиритесь, – поддержал Стась. – Ты уж прости его, Зоряна.
– Ладно, – не заставила себя упрашивать Зоряна.
Все выпили. Глаза учительницы заискрились переменчивым блеском. Бандеровцы звучно хрустели луковицами, посыпали сало крупной солью. Выпили еще по одной. Но на этот раз Зоряна решительно отказалась, ее не стали неволить – самим больше достанется.
– Опьянеешь, ни на что годный не будешь… – предостерегла Зоряна Стафийчука.
Дрот захохотал.
– Ты смотри, Стась, как она о тебе заботится, мне бы такую.
– А чом не пара? – самодовольно отозвался Стафийчук. Он все чаще и чаще поглядывал на круглые колени Марии, едва прикрытые короткой юбкой.
Девушка раскраснелась, косынка сползла с волос, прическа сбилась, и сейчас она была совсем не похожа на ту сдержанную, подчеркнуто-строгую учительницу, которая каждое утро входит к ребятам в класс, учит девочек и хлопчиков доброму, разумному.
Конец ознакомительного фрагмента.