Удар по мечте
Шрифт:
– Рома! – позвала она мальчика.
Открылась дверь, выглянуло лицо в очках.
– Помоги разобраться с духовкой! – взмолилась Лиза. – Совсем забыла, как ее включать.
Рома подошел к делу по-мужски. Пошарил в ящиках шкафов, нашел инструкцию и прочитал от корки до корки. Пока читал – еще больше проголодался, да и Лиза тоже.
– Мам, сделай нам бутеры! – попросил «сын».
Лиза бросилась к холодильнику и быстро нарезала бутерброды. Они с Ромкой сунули курицу в духовку, причем режим и время для жарки выбрал «сын», и уселись за стол – пить чай. Пока искали инструкцию,
– Рома, скажи, в какой детский сад ты ходил?
Парень поперхнулся бутербродом с колбасой и вытаращил глаза.
– Мам, ты чего? Вы с отцом не отдавали меня в детсад. Я же все детство болел и сидел с тобой дома. Помнишь, ты сама учила меня читать и писать? Ты из-за этого на работу не вышла.
Лиза смутилась. Она совершенно не помнила едва обретенного сына. Какие занятия и болезни? Она ела и исподлобья следила за мальчиком. Он спокойно допил свой чай, налил еще, потянулся за печеньем из пачки. Ни бегающих от стыда глаз, ни дрожащих от вранья рук. Парень уверенно чувствовал себя в этом доме и в их семье. Что с ней не так? Или этот Рома – хороший врун? Ладно, с садиком отделался. А что насчет школы?
– Прости, что спрашиваю, но я, правда, ничего не помню. Сегодня к врачу ходила.
– Что сказал врач? – в глазах парня зажглись тревожные огоньки.
– Пока ничего – я лишь сделала МРТ. Завтра пойду к специалисту. Может, у меня амнезия или другая болезнь, – Лизе даже не пришлось притворяться, чтобы выглядеть расстроенной. Мысль о психическом отклонении отнюдь не радовала.
– Странно! – недоверчиво протянул «сын». – До сегодняшнего утра ничего такого не было. Разве может память исчезнуть за одну ночь?
– Видимо, может! – печально кивнула Лиза. – У меня же исчезла.
Ей было неловко с этим парнем. Она не чувствовала ни тепла, ни любви. Ничего о нем не знала. Что он любит? Как учится? Чем болел и кто у него друзья? Допустим, все так, как считает мальчик. Хотя, в это трудно поверить. Впрочем, вдруг, если больше узнает о «сыне», к ней вернутся «воспоминания»?
– Рома, расскажи мне о себе! Где ты учишься? Кто у тебя друзья? Какие оценки в школе?
– Мама, ты реально ничего не помнишь? – прошептал Рома. – И меня тоже?
Лиза в ответ промолчала – не смогла соврать. Рома обхватил голову руками, прикусил губу – сдержать слезы. Да что же это такое? Она даже разговаривать с детьми не умеет! Стремилась помягче – вышло грубо.
– Рома, прости! Я не желала обидеть. Подумала: если расскажешь – мне будет легче вспомнить.
Роман ссутулился, поправил на носу очки. Сейчас он казался взрослым. Странно: у Сергея глаза карие, у нее серо-голубые. У мальчика голубые глаза, большие, с густыми темными ресницами. А у Лизы ресниц – кот наплакал. В отчаянии она вглядывалась в незнакомое лицо, пыталась найти похожие на их с мужем черты и не могла. Но ведь они с Сергеем – самые обычные. Ни длинных носов, ни больших ушей или кривых ног. Лиза бросила взгляд на руки парня – круглые ногти коротко острижены, пальцы тонкие, как у пианиста. Перевела глаза на свою руку – узкие пальцы с овальными ногтями. Как понять, похожи они или нет?
– Мама, извини! Я понимаю: ты заболела и потеряла память. Хочешь, я все о себе расскажу? – Рома поднял голову и ласково прикоснулся к ее руке. Лиза не вздрогнула, не очнулась от спячки. Это рука ее «сына». Откуда ей знать, что чувствует мать? Она не помнит себя в этой роли. Но мальчик-то не причем. По какой-то причине он верит в это. Прежде чем обижать, нужно все узнать, проверить. Она выяснит, почему они трое внезапно оказались в этом доме, в общей семье! Подумала – и замерла. Если она в здравом уме. Может, это лишь игра ее больного мозга?
Лиза очнулась от мыслей – оказалось, Рома уже рассказывает о своей жизни.
– … А когда в первой школе меня избили одноклассники, ты перевела меня в другую. Потом я сменил еще три школы и с этого года учусь в девятой, в Березовском.
– А за что тебя били? – невольно вырвалось у Лизы.
Мальчик нахмурился, чуть дернул плечом, взгляд застыл холодком.
– Ты не отдала меня в детский сад. Я просто не умею контактировать со сверстниками. Психолог сказал: интроверт.
– Но почему несколько школ? – недоверчиво воскликнула Лиза. – Не нашел контакт в одной, но четыре школы!
Лиза не понимала. Сама она в детстве легко находила друзей, да и после имела подруг. Лишь в последние годы ей стало тяжко общаться с людьми, выдерживать жалостливые взгляды, отвечать на дерзкие вопросы о детях. Но мальчик! Неужели дети жестоки друг с другом, как некоторые взрослые? К стыду, Лиза ничего не знала о детях.
– Думаешь, я хотел уходить? Ты же сама после каждой драки бежала в школу и забирала мои документы! – сорвался на крик Рома. – Как мне успеть законтачить с одноклассниками, если ты сразу бежишь к директору и жалуешься? Когда забрала из второй школы, я решил скрывать от тебя факты буллинга. Но ты как-то узнавала и дергала моих преподов и друзей.
Он запыхался, голос дрожал. Лизе стало неловко. Почему она так поступила с ребенком? Отчего решила, что сбежать – лучший выход? Лиза терзалась виной и даже не заметила, что перестала думать о Роме, как о чужом. Обида и боль мальчика растопили лед ее сердца. Ей сталь жаль бедного Ромку, захотелось прижать, обнять. Она протянула ему через стол руку – он нервно оттолкнул, поднялся и вышел из кухни. На Лизу не оглянулся. Она лишь услышала, как хлопнула дверь его комнаты. Что творится! Хотела расспросить – и обидела.
Пискнул таймер духовки, Лиза поднялась, выключила. Поискала взглядом варежки-прихватки. Они оказались поблизости – на ручке соседнего шкафа. Надела на руки, открыла печку – в лицо ударила жаркая волна, вынула противень с курицей и поставила на плиту. Надо же! Ничего не пригорело и выглядит аппетитно!
С двора раздался шум двигателя, скрип гаражных ворот, и следом грохот входной двери.
– Как вкусно пахнет! – зашуршал, зашумел в прихожей Сергей. – Есть хочется – быка проглочу!