Удар в десятку

Иден Дороти

Среда как раз была обведена на календаре красным. День, когда Камилла собиралась сделать что-то важное. Купить нафталиновые шарики? Какая проза! Это никак не вязалось с романтическим замужеством. Город — вероятно, Хокитика. Элис поняла, что подруга собиралась поехать туда в среду.

Знала ли она, что больше не вернется? Элис почувствовала сильный голод и вспомнила, что в доме нет никакой еды. Надо пойти к Дандасу Хиллу и занять немного хлеба или напроситься на завтрак.

— Я скоро вернусь, — объявила

она коту и птице.

(Этот деревянный коттедж с маленькими обитателями чем-то напоминал ей сказки братьев Гримм. Может, здесь есть и людоед?).

Уэбстер поскакал за ней к калитке, захлопав подрезанными крыльями, и строго сказал:

— Уходи скорее. Скорее.

— Да ну тебя, — отмахнулась Элис. — Не надоело?

Девушка заторопилась вниз по дороге. Высокие деревья, папоротники, пение птиц на туях — чем не рай?

Прямо за поворотом она увидела вывеску: «Дандас Хилл. Снаряжение для альпинистов и фотография».

К высокому старому дому, уютно устроившемуся среди густой листвы деревьев и гигантских древовидных папоротников, вела длинная дорожка, обсаженная по обеим сторонам георгинами с поникшими от дождя мохнатыми головками. Одно из больших окон фасада служило витриной магазина. Когда Элис подошла поближе, то увидела там лыжи, ботинки для скалолазов, носки из грубой шерсти. И очень красивые фотографии ледника и снежных пиков.

За кустами виднелись зеленая долина, окруженная горами, и длинное здание отеля. Уединенности, которую Элис ощутила прошлой ночью, на самом деле не было. Коттедж Камиллы находился всего в четверти мили от маленького горного селения.

Это открытие вдохновило Элис. Она прошла между яркими шапочками георгинов к дому Дандаса и нажала на звонок.

Хозяин сам открыл дверь. Похоже, он только что оделся. Его щеки блестели после бритья, а седые волосы торчали ежиком. Под глазами она заметила мешки, будто Дандас сильно устал, а сами глаза казались странно бесцветными, как у кошки на ярком солнце. Его невысокая фигура имела склонность к полноте. Весь он казался воплощением здравого смысла, доброты и надежности. Смущали только глаза.

— Доброе утро, мисс Эштон, — тепло поздоровался Дандас. — Я собирался навестить вас и узнать, как вы провели эту ночь.

Элис не стала рассказывать ему о своих воображаемых страхах.

— Я очень хорошо поспала. Спасибо. Я пришла попросить у вас немного хлеба. И не могли бы вы объяснить, где здесь можно что-то купить?

— Возле отеля есть магазин. Но вы, конечно, позавтракаете с нами. Моя дочь все приготовит.

Маргарет!

— Да! — раздался недовольный голос откуда-то изнутри дома.

— Входите, — пригласил Дандас, мило улыбаясь Элис.

Она прошла за ним в комнату. Девушка лет семнадцати в стареньком, узком ей платье накрывала на стол. Она повернулась к вошедшим, и Элис увидела такие же светлые, как у Дандаса, глаза и хмурое тяжелое лицо. Она была хорошо развита для своего возраста и фигурой походила на отца. Грудь выпирала из-под хлопчатобумажного тесного платья.

— Маргарет, это мисс Элис Эштон, подруга Камиллы. А это моя дочь.

Маргарет что-то пробормотала в ответ и вышла из комнаты.

— Мисс Эштон будет завтракать с нами! — крикнул ей вслед Дандас, не обращая внимания на неприветливость дочери. — Так что принеси еще один прибор!

Элис огляделась. Чего только в этой комнате не было! Она была уставлена темной тяжелой мебелью. Одна стена увешана миниатюрами в позолоченных рамах. На маленьких столиках стояли фарфоровые чаши, отделанные эмалью пепельницы, изделия из хрусталя, серебряные безделушки, которые не мешало бы почистить.

А на высокой каминной полке Элис увидела «дам» — дюжину раскрашенных фарфоровых фигурок с тонкой талией, изящными ручками и пальчиками, в кринолинах. Над ними размеренно тикали часы с кукушкой. Комната походила на антикварный магазин. В ней все перемешалось, как в лепете сороки…

Элис села на диван, обтянутый выцветшим гобеленом с розовыми розочками.

— Что-нибудь слышно о Камилле? — спокойно спросил Дандас, как будто ее отсутствие не обеспокоило его. Но, вероятно, он хотел скрыть свои истинные чувства.

— О, Камилла! — воскликнула Элис. Да, вот еще один, явно огорченный уходом подруги. Уход Камиллы! Что за мрачная мысль! — Она сбежала замуж. Оставила мне записку, но та утонула в хламе, и я нашла ее только сегодня ночью.

К ее удивлению, Дандас не сказал, как Феликс:

«Я не верю». Наоборот, он, похоже, ничуть не удивился.

— Знаете, я боялся чего-то в этом роде. Я не стал вчера говорить, но у меня было предчувствие чего-то такого… Камилла — непростая девушка.

— Это верно, — кивнула Элис. — Ей всегда хочется сделать что-то из ряда вон выходящее.

— Она была не очень хорошей девушкой, — сказал несколько напыщенно Дандас. — В школе не соблюдала дисциплину. Дети вели себя, как хотели. Она настояла на том, что будет жить в этой развалюхе, которую мы собирались снести. А все остальное…

— А что остальное? — с интересом спросила Элис.

— Ну, мужчины. Она думала, что может вести себя с ними, как ей захочется. Что все они согласны, чтобы их дурачили и водили за нос.

Элис поняла его неодобрение. Он ревновал.

— Но вы в состоянии хотя бы предположить, за кого она могла выйти замуж?

— Нет. Хотя теперь, когда вы спросили, я вспоминаю большую американскую машину у ее калитки. Здесь никто на таких не ездит. Может, она и принадлежала тому незнакомцу, с которым сбежала Камилла? Должен признаться, ее поведение меня удивляет. — И Дандас закончил печально: