Ударом на удар
Шрифт:
– Князя прижали, я поскакал за нашими... А ты оставайся тут. Мы сами управимся.
Миронов отпрянул от кассы, точно его поразила молния. Он быстро взял деньги, не глядя опустил их в сумку. Он весь горел желанием бежать на выручку Юсупову, но в то же время боялся провалить операцию. И все же беспокойство за князя взяло верх. Но как только, бросив журналистов, Миронов влетел в коридор, он наткнулся на статную фигуру в угольного цвета костюме. Сзади шел уже знакомый ему старший менеджер. В темноте разобрать лица мужчины, выросшего горой перед ним, Дмитрий не мог, но почувствовал некие враждебные флюиды, исходящие от этого черного силуэта.
– Добрый вечер, – лениво и пренебрежительно произнес мужчина, – здесь служебное помещение, вход воспрещен.
– А где мой друг? – срывающимся от волнения голосом, в котором закипало возмущение, спросил Миронов.
– Какой друг? – удивился мужчина.
– Вы хотели выписать ему чек, – сказал Дмитрий, чуя неладное и желание мужчины скрыть от него истину.
– Ах, это, – хмыкнул мужчина, – так он давно ушел, вы его разве не видели? Может, решил кинуть вас?
Он переглянулся с менеджером. Тот пожал плечами, глядя на Миронова. Мол, ничего не знаю, приятель твой ушел.
– Игорь, пойдем, – процедил мужчина и, отстранив Миронова, протиснулся в зал.
– Где мой друг? – не дал ему пойти дальше Миронов, снова загородив дорогу.
– Вадим Михайлович вам уже сказал, – натянуто улыбнулся менеджер, – он ушел. Странно, что вы его не видели.
– Действительно странно, – с едкой горечью проговорил Миронов, – более чем странно. Где он?
Он в упор смотрел на этого дородного мужчину, лицо которого не выражало ничего, кроме сонного отупения.
– Не пудрите мне мозги, – вскричал Миронов так, что находившиеся поблизости журналисты обернулись.
– Выбирайте выражения, – осадил его управляющий, – что за бардак вы здесь устроили?
Он презрительно смотрел на столпившихся журналистов.
– Ты сказал, что они будут снимать только интерьер, – грозно посмотрел он на менеджера, и тот как будто осел под этим припечатывающим взглядом. – Что за спектакль?
Вялая усталость сразу же слетела с его отечного лица. Щеки тряслись, губы кривились, глаза метали неприкрытую злобу и раздражение.
– А ну, все вон! – напоследок гаркнул он.
– Добрый вечер, – подскочили к нему два телевизионщика, один с камерой, другой с микрофоном. – Вы – управляющий?
– Да, – рявкнул он, закрывая объектив камеры, – не надо меня снимать! Прочь!
– Но мы готовим репортаж о вашем казино, – невозмутимо улыбнулся журналист с микрофоном, – разве это плохо?
– Вы нарушили договоренность, – зарычал управляющий, – и вообще ни к чему мне этот репортаж.
– Но это повысит престиж казино, – с горячностью возразил журналист, словно хотел заразить эту изрыгающую проклятия махину в образе управляющего своим бескорыстным энтузиазмом. – Не надо меня снимать! – Голос управляющего так высоко поднялся, что зашелся в визге. – Отберите у них камеры!
Охранники устремились было к журналистам.
– Не имеете права! – вырос на их пути Реденко. – Вы отдаете себе отчет в своих действиях? – обернулся он к управляющему, бросающему на него испепеляющие взгляды. – Если вы не скажете своим людям оставить нас в покое, завтра ваше казино... Я – Реденко, вам что-нибудь говорит эта фамилия?
– Это вы нас оставьте в покое, – на полтона ниже сказал Вадим Михайлович, – и не смейте мне угрожать. Насрать я хотел на вашу фамилию! – снова в запале крикнул он. – Не снимайте. Максим, – повернул он голову к одному из охранников, – забери у этого педика камеру.
– Я вам не педик, – телевизионщик подхватил камеру и выскользнул вон.
Но тут же на горизонте возникли еще две камеры.
– Прекрасную вы себе репутацию заработаете! – едко усмехнулся Реденко.
Он демонстративно достал сотовый и стал набирать на нем номер.
– Алло, папа, извини, что разбудил. Ты не мог бы оказать содействие?
И тут на управляющего словно снизошло озарение. Он, конечно, знал или только что вспомнил, что Реденко-старший занимает пост в обладминистрации. Поэтому он подошел к Реденко-младшему и попытался его остановить.
– Не будем горячиться, – поспешно проговорил он. – Только я попрошу вас вырезать кадры, где я ругаюсь, – Вадим Михайлович изобразил на лице смесь покаяния и досады, но фальшь этого выражения так и бросалась в глаза. – Снимайте, но только как договорились. Никто вас выдворять отсюда не будет.
– Отлично, я знал, что мы поймем друг друга, – улыбнулся Реденко. – У вас прекрасное казино, что вы так разнервничались?
– Столько работы, – расплылся в улыбке управляющий. – Ну так как?
– Все будет хорошо, вы сможете сами убедиться перед выходом репортажа в эфир. Никаких казусов.
– Что еще? – нетерпеливо вскрикнул Вадим Михайлович, заметив волнение в толпе журналистов, окруживших Миронова. – Какого черта?
Он поморщился, как от зубной боли. Мало того, что он перегнул палку с этими журналюгами, так намечается новый скандал. Он видел, как к кучке подошел администратор, то и дело бросавший на него вопросительно-обеспокоенные взгляды. Бурление толпы целиком приковало его внимание, он чувствовал, что оно грозит ему новыми неприятностями. Заискивая перед Меченым, зная о его крутом характере, жестокости и неразборчивости – он никогда не удосуживался принять во внимание прежние заслуги того, над коим вершил суд, – Вадим Михайлович занервничал, даже схватился за сердце.
Обернувшись к менеджеру, он спросил, где Миронов. Тот пожал плечами. Ему было на руку, что этот парень куда-то исчез, а то бы еще пришлось перед журналистами объясняться, куда пропал тот мерзкий самовлюбленный тип, «обувший» казино на кругленькую сумму. В дверях показался журналист, у которого управляющий хотел вырвать камеру. Его, очевидно, кто-то позвал из коллег.
– Мать их! – в сердцах воскликнул Вадим Михайлович, видя, что Реденко поспешил присоединиться к взбудораженной группе.