Удавка для бессмертных
Шрифт:
– А Волков? – не понял Кошмар.
– А Волков думал, что мы с ним за большие деньги делаем побег находящемуся под следствием зампредседателя спорткомитета, который просидел год и был готов на все, чтобы выйти.
– Этот Волков должен быть очень злым на вас, – заметил Кошмар.
– Очень, – потрогала Ева бок и скривилась.
– Получается, что вы написали на него заказ, потом, чтобы изолировать заказанный объект на время выяснения отношений между желающими получить такую сумму, заперлись с ним в спортзале, где и устроили тот самый внезапный секс?
– Неправильно. Я уже сказала, что это была случайная встреча. То есть не совсем, я захотела его увидеть, но никаких намерений
– Бросьте, Ева Николаевна, не портите мое впечатление о вас как об опасном агенте. Отдаю должное вашей сообразительности, боевым качествам и сексуальной неотразимости, но как представителя мужского пола все эти качества, собранные вместе, меня пугают. Без обид, я восхищен, но не хотел бы иметь вас своим другом.
– А меня вообще редко кто имеет другом. – Ева встала из-за стола, захлопнув папку. – Еще меня очень неудобно иметь в подчиненных, потому что я часто оказываюсь умней начальников, но меня не рекомендуется иметь и в начальниках, потому что я ухитряюсь раскрывать такие дела, которые в нашей службе раскрытию не подлежат, поэтому мои подчиненные заведомо приговорены. Я не возьму вас в друзья, потому что вы стандартны в своем профессиональном рвении все узнать, раскрыть, а потом замять. Я не возьму вас в любовники, потому что вы не в состоянии завалиться в спортзал и провести там тридцать два часа, удовлетворяя собственное тело и реализуя все свои тайные фантазии. Вы мне категорически неинтересны. Что я тут делаю вообще?
– В данный момент вы задержаны до выяснения обстоятельств.
– Обстоятельства чего вы выясняете таким образом?
– Я могу предъявить вам обвинение по незаконному переводу, а попросту – краже денег со счетов некоторых зарубежных банков путем внедрения в систему защиты этих банков программы-вора, когда на отдельный счет переводятся незначительные суммы денег с каждой операции.
– Не можете, – Ева наблюдает, как Кошмар достает платок и вытирает вспотевшее вдруг лицо. – Я не снимала эти деньги со счета, а по поводу внедрения кем-то программы-вора в систему защиты могу дать совет. Лично вам, – она отходит к окну и говорит, наблюдая за возней двух голубей: – Подайте эту историю как продемонстрированное лишний раз Службой безопасности России превосходство в электронном обеспечении. Напишите докладную, что работником вашего отдела была предложена оригинальная разработка по вскрытию системы банковской защиты, которая и сработала на практике безо всякого ущерба для зарубежных банков: деньги-то специально переводились на их же счета, и было заранее известно, что через двадцать четыре часа эти переводы будут обнаружены. Если напишете, обещаю, что представлю разработку и ее создателя. Уделайте ФБР, заметив, что вы лично порекомендуете нашим банкам такие системы защиты не покупать, а пользоваться исключительно отечественными разработками, которые, при желании, могут быть предоставлены и зарубежным банкам. Сделайте хоть что-нибудь полезное для экономики любимой Родины, на благо которой вы уже столько времени шлепаете штамп секретности на папки с грифом «Государственная безопасность».
– А зачем они туда переводились? – спросил Кошмар.
– Чтобы диспетчер похоронного бюро или оператор посреднического банка могли убедиться, что такие счета есть и деньги на них тоже.
– Вы дали снайперам одни сутки?
– Я дала им сутки на раскачку. Когда они поняли, что с деньгами нет ошибки в нулях, время перестало иметь значение. Если охота началась, ее практически не остановить.
– Но если вы думали, что один останется и пойдет на убийство Волка, почему вы изолировали этого человека? Почему вы держали его в спортзале?! – Кошмар развел руками.
– Я уже
– Это серьезно, с разработкой системы банковской защиты и ее создателем?
– Серьезно. По этому человеку давно плачет слава, надо его пристроить, пока своими талантами он не устроил мировой катастрофы. Я написала заявление на отпуск. У меня трещина ребра и психические отклонения с уклоном в сексуальную агрессивность. Если не подпишете отпуск, возьму больничный.
– Отказываетесь ехать в Таджикистан? – Кошмар подошел к окну и встал рядом, покосившись на близкие колени сидящей на подоконнике Евы. – А я вот нагадал по гуще, что вам предстоят невероятные приключения и разгадка тайны.
– Это мое дело, чем заниматься в отпуске. Я подожду, пока ваши агенты раздобудут доказательства, а вы их проанализируете, оформите и спрячете пылиться на полке как материалы особо секретные. После чего попытаюсь уйти в отставку.
– Если вы все-таки захотите в отпуске побывать в Фергане или Самарканде, покататься на верблюде и поесть плова и винограда, сообщите, пожалуйста, о своих намерениях.
– Обойдетесь.
– Вы, Ева Николаевна, не женщина, – он кивнул в близкие округлившиеся глаза цвета чуть разбавленных чернил, – вы какой-то опасный вирус!
– А вы, полковник, – Ева спрыгнула с подоконника и уходила, захватив по дороге к двери свои вещи, – просто кошмар!
В тот же день Ева, побросав кое-как в сумку вещи, уехала отлеживаться к Далиле и детям.
– Европа! – вздохнула она на вокзале в Лиепае, осматриваясь, и помахала издалека рукой Далиле с Кешей. Кеша сразу же выдал комплимент:
– Ты похожа на Бабу Ягу!
Далила просто вытаращила глаза и приоткрыла рот.
– Стоило тебя оставить на неделю… Как тебе такое удается? На сколько похудела?
– На восемь килограммов.
– А я взвешиваюсь каждый день. Утром – минус шестьсот граммов, вечером – плюс восемьсот.
– А где маленькие? – Ева оглянулась.
– В санатории. С няней. Мне сказали, что детям лучше не ездить по городу на автомобиле, а прогуливаться по парку. Да, вот так и живем. Вечером няня приводит детишек пожелать спокойной ночи и уводит. Утром опять приводит, чистеньких и одетых, – пожелать доброго утра. Кормит, гуляет. Проводит уроки французского и музыки, называется гувернантка.
– Она даже мне пыталась помочь одеться! – возмущенно фыркнул Кеша. – А вообще ничего себе, формы имеет – евростандарт!
– Расскажешь, что с тобой произошло? – Далила берет Еву под руку.
– Ни за что. Но справку от психиатра могу показать.
– Что, так серьезно?
– Не то слово.
– Ладно, – вздыхает Далила, зажмуривается и качает головой, рассмотрев вблизи тщательно замаскированный синяк у Евы на скуле, – мы твои килограммы быстро восстановим, хромоту вылечим, нервы успокоим. Только стоит это все здесь по мировым ценам.
– Плевать. Я в отпуске. Имею право.
В полседьмого утра Ева проснулась, не сразу сообразив, где она. Осмотрелась, подложила подушку повыше под спину и стала ждать детей. Без пятнадцати семь. Семь десять. Никого. Она на цыпочках вышла из своего номера, осмотрелась и пошла по коридору, бесшумно ступая босиком по ковровой дорожке. Найдя нужную цифру на двери, прислушалась. Потрогала ручку. Заперто. Пока Ева соображала, стоит ли подождать в коридоре или пойти досыпать, ручка медленно повернулась. Первой вышла Ева-маленькая в длинной рубашке, за ней, сияя радостной мордочкой, Сережа в пижаме. Ева села на пол, прислонясь спиной к стене, и прижала к себе детей.