Удержать мою девушку
Шрифт:
Я больше не представляю, что такое "нормально".
— Он трогал себя. И я не могла отвести взгляд. Я наблюдала за ним. — Закрыв глаза, я признаю: — Он позвал меня по имени, когда кончил.
После недолгого колебания она наконец спрашивает: — И что ты при этом почувствовала?
Я открываю глаза и снова смотрю в окно.
— Меня это возбудило, — признаюсь, чувствуя себя совершенно ужасно, как только эти слова слетают с моих губ.
— Ну, это нормальная реакция, Селина, — уверяет меня доктор Грэм. — По выражению твоего
— Это неправильно, — непреклонно говорю я и не знаю, кого пытаюсь убедить больше — доктора или себя.
— Почему это неправильно?
— Я не должна так думать о нем.
— А почему бы и нет? — подсказывает она.
— Потому что он, потому что он Нико! — Восклицаю я, даже не понимая собственного ответа.
— Потому что он твой друг, и ты не хочешь, чтобы он был тебе больше, чем другом? — Предполагает она.
— Да, наверное, — отвечаю я, но для меня это звучит неправильно.
Нико мой друг, но я думаю, что мы глубоко любили друг друга, когда были детьми, еще до того, как узнали, что такое настоящая любовь. Но с тех пор так много изменилось. Я никогда не могла ожидать, что он будет хотеть меня так же, как когда-то.
— Он тебе нравится? — спрашивает она.
— Да, — отвечаю я без колебаний. — Нико красив внутри и снаружи. Он совершенен. А я… — я останавливаюсь, чтобы не высказать свои негативные мысли вслух.
— А ты кто, Селина?
После долгого колебания, когда я не отвечаю, доктор Грэм снова спрашивает: — Ты кто, Селина?
— Я совсем не идеальна. Я сломлена. Я испорчена, — выпаливаю я.
Слезы быстро наполняют мои глаза и текут по пылающим щекам. Я вообще не привыкла говорить о своих чувствах. За последние десять лет никто не спрашивал, что я чувствую.
— Ты не такая, Селина, — уверяет доктор Грэм. — Помни, что негативные мысли не помогают нам справляться с реальными проблемами. Они только разрывают нас на части, вместо того чтобы исцелять, в чем мы действительно нуждаемся.
Она делает несколько пометок, прежде чем сказать: — Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь, Селина. Используй свои слова.
— Я чувствую себя неловко. Я чувствую себя глупо, — выдавливаю я, сердито вытирая слезы. Боже, я так много не плакала уже много лет. И вдруг оказываюсь здесь, и шлюзы открываются. Может быть, это потому, что в глубине души я знаю, что меня не накажут за проявление эмоций, за слезы.
— Не чувствуй себя смущенной или глупой. Все, что ты здесь скажешь, останется между нами. Думай обо мне как о своем собственном дневнике, но в человеческом обличье. Ты можешь говорить со мной о чем угодно, и твои слова будут заперты, как в дневнике, только для твоих глаз.
Я киваю, пытаясь переварить ее слова. Я никогда ни перед кем в своей жизни раньше не открывалась, ну, кроме Нико. Он знал настоящую меня, но это было тогда, когда я не была тайкой испорченной. Черт возьми, я была испорчена даже тогда.
— Все,
Я киваю в знак согласия, хотя и не уверена, что полностью верю в это.
— После того, как я вышла из его ванной, то вернулась в свою комнату и потрогала себя. — Моя шея и щеки снова становятся красными. Я не знаю, почему об этом так трудно говорить. Уверена, что многие люди открыто говорят о сексе, особенно с врачами.
— Тебе понравилось?
— Я не смогла. — Я качаю головой, не в силах произнести смущающие слова вслух.
Доктор Грэм прочищает горло.
— Ты уже упоминала, что тебе никогда не разрешали получать удовольствие во время сексуальных контактов с вашим похитителем.
Я зажмуриваюсь. Я все еще слышу слова Константина, когда он принуждал меня заняться сексом с одним из его друзей.
Не кончай. Не смей кончить, маленькая шлюха! Если ты кончишь за ним, я буду бить тебя до смерти!
— Селина! Селина! — зовет меня доктор Грэм, но звучит так, будто ее голос сейчас за миллион миль отсюда.
Я открываю глаза и в замешательстве смотрю на нее. В какой-то момент, должно быть, я поднялась со стула и забилась в угол комнаты.
— Все в порядке, Селина. — Она протягивает мне руку, но я отказываюсь ее принять. — Здесь никто не причинит тебе вреда, — говорит она.
Это то же самое, что она всегда говорит, но мне говорили это раньше, и посмотрите, что произошло — моя мать продала меня во второй раз, и меня оторвали из этого счастливого дома.
Внезапно чистая и неразбавленная паника яростно охватывает меня.
Мое тело начинает неудержимо дрожать, и я крепко обхватываю руками колени, сворачиваясь на полу в позу эмбриона.
Кажется, целую вечность я лежала с закрытыми глазами, отгораживаясь от всего остального в мире, рыдая в темноте, пока не услышала низкий голос Нико, зовущий меня.
Мои глаза медленно открываются, и в тот момент, когда я вижу Нико на коленях рядом со мной, я подползаю и бросаюсь в его распростертые объятия.
Он крепко обнимает меня, поглаживая рукой вверх и вниз по спине, шепча что-то успокаивающее мне на ухо.
— Не отпускай меня, — отчаянно шепчу я ему, все мое тело дрожит от страха.
— Никогда, — обещает он.
И одно это слово заставляет меня сразу почувствовать себя лучше.
Это заставляет меня наконец почувствовать себя в безопасности.
Глава 24