Удержать престол
Шрифт:
Никто не спешил высказываться. Было явной ошибкой призывать к дискуссии, когда вокруг сплошь местничество, на грани мистицизма. Даже Заруцкий, для которого, казалось, нет авторитетов, кроме царя, потупил взор.
— Михаил Васильевич, — обратился я к Скопину-Шуйскому. — Что думаешь о Севере, Новгороде?
— Тяжко буде, коли шведы более десяти тысяч войска приведут. Немцы воюют по-новому, яко голландцы, наши конные их не одолеют, — сказал Скопин, ловя на себе осуждающий взгляд Заруцкого, которого обидели слова про немощность конницы.
— А что Иван Мартынович, казаки твои
Я спрашивал, но знал ответ. Никогда нельзя доверять только одному источнику информации. Я придерживаюсь такого принципа, когда лучше два сомнительных информатора, чем один, но, якобы, заслуживающий доверия. Две версии всегда можно сравнить и сопоставить, вычленяя истину.
В рядах Заруцкого было уже два человека, которые, условно, «стучали».
Захарий Ляпупов работал. Пока только по моей указке, примитивно и очень дорогостояще, но дело тайного сыска и государственной безопасности начало двигаться. А Заруцкий, исходя из того, что я про него знал, да и лично успел убедиться, являлся персонажем ненадежным, пусть и нужным. Вот и пришлось искать в его среде продажных людей. А как там в поговорке про то, кто ищет?.. Нашли, пусть и за немалые деньги.
— Кто ж знал, государь, что Шуйский отправит охранять казну тысячу оружных конных? — сокрушался Заруцкий.
«Вот не был бы ты мне нужен, так уже сейчас за вранье твое прижучил», — подумал я, но вслух ничего не сказал.
Я знал, что имела место быть безалаберность, отсутствие взаимодействия между подразделениями.
— Дмитрий Михайлович добавить есть что? — спросил я у Пожарского.
Заруцкий, казачий атаман и князь, не самый далекий в местнической книге, переглянулись.
— Да, государь, так и было. Сперва я послал вслед людей, так побили их, — говорил Пожарский.
И вот как мне быть? Показать, что я знаю, и о количестве охранников обоза, и о том, как именно обстояло дело погони?.. Нет! И в этом времени люди вполне сообразительные, чтобы с ними играть в примитивные игры. Вполне? Да они более усидчивые и думающие, чем в покинутом мной будущем. В этом мире не столь много информации, которую нужно воспринять человеку, поэтому головы светлые и готовые впитывать знания и размышлять. Поэтому и не только, я смолчу.
Не буду говорить, что знаю о том, что казну охраняло только пять сотен конных. Это профессиональные воины, но не столь вооружены, чтобы суметь выдержать атаку слаженного отряда вдвое больше численностью. Но сперва Пожарский отправил три сотни конных в погоню. Из трехсот человек вернулись меньше пяти десятков. После уже Заруцкий отправил как раз-таки пятьсот человек. Вернулись многие, но и они не разбили охрану и не отбили казну. Так что через два дня, как вернулись казаки и ни с чем, уже не было смысла посылать в погоню новый отряд. Примерно то же самое получилось и с погоней за Мстиславским. Но там сработала тысяча головорезов полковника Лисовского, которые и разбили
В итоге, потеряны четыре сотни хороших бойцов, с очень неплохими лошадьми. Это много, но важно и то, что казна улизнула. Не менее ста тысяч рублей в наличии у Шуйского. Тут можно не только оплатить на год шведский корпус, но и рассчитывать на иных наемников.
— Тебе атаман особливая моя воля, — говорил я Заруцкому. — Продумай, как изловить Лисовского. Много бед он принесет России. Никакого обоза, токмо добрые кони. У него тысяча конных. Думай, Иван Мартынович!
— Дмитрий Михайлович тебе продумать, как снимать осаду с Брянска. Все свои войска возьмешь, такоже дам тысячу казаков и пушки, — нарезал я задачи и Пожарскому.
— Михаил Васильевич! — я посмотрел на Скопина-Шуйского. — Неможно нам отдать шведам русские земли. Думай! Головой всему ты! Назначаю головным воеводой.
Все присутствующие вначале с удивлением посмотрели на Скопина, после, видимо, нашли оправдание моему решению, принимая новость более спокойно. Да, он был пленником, но знатнее всех собравшихся вместе взятых, себя я выношу за скобки.
На первом Военном Совете долго не размазывали масло на тарелке. Я нарезал задач, а исполнители уже в частном порядке должны принести свои предложения.
Самым проблемным мне виделся вопрос со Лжедмитрием Могилевским. Нет, я его нисколько не боялся в деле пропаганды, конкуренции. В этом отношении более опасный Шуйский. Я опасался иного, что уже в следующем году Брянщину и часть Черниговщины просто обезлюдят. В районе Гомеля, Стародуба, Брянска происходит то, что в будущем назвали бы геноцидом. Людей вырезают всех. Эта навала преспокойно может сместиться, к примеру, южнее к Путивлю. И тогда получится, что вполне обжитые и развитые регионы обезлюдят и перестанут приносить доход, напротив, потребуют больших денежных и людских вложений.
Пусть Шаховский и заверяет, что в Путивле у меня большая поддержка, да и вообще Новгород-Северская земля устала от потрясений, я знаю, что может найтись кто-то говорливый, что убедит людей на противление императорской власти, или придут казаки, да погулять захотят. Сейчас, как мне передают, лидерство в категории «зверства», среди убийц в лагере Лжедмитрия, занимает Лисовский, но не сильно ему уступают запорожцы и некоторые донцы. Сагайдачный прижал вольности в Сечи, запретил безобразие. Вот казачки, как только вырываются из Сечи, начинают наверстывать. Разоряют деревни уже не для того, чтобы получить наживу, а так, походя.
Плохо, очень плохо, что на дворе уже август. Для того, чтобы провести реорганизацию войска, нужно месяца два, не меньше, а там холода рядом. Конечно, можно было продолжить воевать с теми войсками, с которыми я пришел в Москву и это частью будет именно так. Однако, если уйдут те воины, что привели меня к власти, то их место должны занимать иные: из тех, кто воевал против меня, или те, кто еще придет с других городов и регионов. И на кого я могу рассчитывать?
Гвардия — вот на кого мог бы опереться в своих начинаниях. Петр Великий никогда бы не провел свои реформы, если бы не надежная опора в лице гвардейцев и жестокая чистка в рядах стрельцов.