Удержать престол
Шрифт:
Михаил Игнатьевич стал настолько злым и безразличным к смерти, что без сомнений шел на обострение, пусть оно и закончится полным разгромом русского посольства… хотя какое посольство может быть у своих же подданных. Но успешные переговоры, будь то башкиры или калмыки — вот залог того, чтобы Татищев вновь оказался нужным государю и своему Отечеству. Быть в забвении — вот худшее, что может быть. Или нет? Уйти в забвение после предательства еще хуже? Мстиславские, Воротынские и другие, кто бежал к ляхам — они предатели и о них уже забывают. Татищев так не хотел, оттого, либо он умрет героически здесь, и царь не посмеет трогать его семью, либо договорится.
— Ты смелый человек, Михаил Игнатьевич, я уважаю смелость, но
— Безрассудством было бы не подчиниться воле государя. Ваши кочевья находятся в том числе и на богатых землях, которые могут обрабатывать крестьяне, или на которых возникнут остроги и государевы и казацкие, с пушками и пищалями. А еще на ваши земли придут касимовские татары. Им мало просторов в Касимове, могут выгулять своих коней в ваших кочевьях, -пошел на откровенные угрозы Татищев.
— Если такое было возможно, разве уже не случилось бы? Мы даем не так много ясака, чтобы быть ценными для царя. Потому, я думаю, что у Московии нет столько сил, — не слишком уверенно отвечал Сарданбек.
Старейшина хотел сохранить лицо, но уже понимал, что это не к нему прибыли, или еще к кому из старейшин-башкир, а посольство отправлялось в Персию, и Татищев не делал из этого секрета. Об успехах великого шаха Аббаса знали и на нижнем Поволжье и на Южном Урале. И Россия, если отправляет послов, должна быть так же сильна. Слабого никто не слушает. Кроме того, даже здесь, в степи, уже знали, что государь Димитрий Иванович не только стремительно вернул себе престол, но и покарал многих, слишком многих, своих же бояр. Так будет ли он церемониться с башкирскими старейшинами? Это, если роды объединятся, тогда был шанс противостоять русским войскам, но в племенах нет единства.
— Я пошлю своих людей, сотню, не более, иные старейшины должны будут так же поступить, меня послушают. Тогда у государя будет не меньше полторы тысячи наших воинов. Если у нас появится доброе оружие, да серебро, то будет и вдвое больше войско, — принял решение Сарданбек.
— И тысячу лошадей! — строго сказал Татищев.
— Хорошо. И пять сотен лошадей! — согласился Сарданбек, снижая количество коней, которых запросил государь.
— Так государю и передам, что от верных своему слову башкирских родов будет полторы тысячи лучших воинов в достойной броне и восемь сотен лошадей в дар, — продолжил торг Татищев.
Сарданбек улыбнулся и развел руками, показывая, что сдается и более спорить не желает. На самом же деле среди воинов, что отправятся в Россию, будет немало тех, кто станет смотреть и привечать, что да как в государстве, которому башкиры присягали. Если обнаружится, что московиты слишком слабы, чтобы без урона чести им кланяться, то вернуться воины и племена отложатся. Ну, а в случае, когда окажется, что башкиры верно сделали, что признали себя подданными московского царя, тогда решение изначально было правильным.
Уже на следующий день Татищев, сопровождаемый не только тремя сотнями дворян и боярских детей, но еще и двумя сотнями воинов-башкир, направился в места, куда все еще продолжают переселяться калмыки, бегущие то ли от маньчжуров, то ли от родственных им ойратов-джунгаров. Чтобы не ожидать долго прибытия калмыцкой делегации заранее были отправлены люди из состава посольства Татищева, поэтому посол знал куда ехать.
Разговор с калмыцкими старейшинами был недолог. Уставшие убегать, вместе с тем неслабые воины, решили за лучшее принять подданство России. Тайши [старейшины] Далай-Батыр и Хо-Урлюк принесли богатые дары: соболей, несколько ковров, луки, две сотни отличных коней. После чего согласились войти в подданство Российской империи, но вот с воинами вышла заминка. Дело в том, что многие лучшие воины калмыцких племен находятся в южной Сибири в западной Монголии и прикрывают переселенцев
Такое завершение разговора воодушевило Михаила Игнатьевича Татищева. Ему предписывалось сделать так, чтобы Российская империя не получила в лице калмыков еще одного врага, а он привел их в подданство. Мало того, дары, особенно кони, были столь хороши, не похожи на большинство тех, низкорослых, которыми пользуются рядовые калмыки, а высокие, красивые, быстрые, в меру строптивые. Латного воина такие если и потянут, то в одной, максимум двух атаках, но вот для казаков, легкой конницы, не заменимы. Поэтому Татищев быстро организовал караван в Москву, может и удастся дарам добраться до государя-императора до сильных морозов, или хотя бы часть пути совершить и стать на зимовку в Нижнем Новгороде. Ну, а, нет, не дойдут до Новгорода так в Казани или Астрахани перезимуют, пусть это и будет сложно для местных воевод — прокормить такой табун, да еще не только сеном, а частью и зерном и овсом.
Сложности посольство ощутило при переходе через Дагестан. Пусть терские казаки изрядно помогли, четыре сотни воинов дали в сопровождение, но стычки с разрозненными отрядами черкесов, дагестанцев, аланов, были. Был встречен и отряд крымцев, на границе с Кабардой. Посмотрели друг на друга и разошлись, но то, что тут уже крымский хан свои лапы загребущие распустил, знали все. Потому и еще более опасным стал переход.
Было предложение отправится на кочах или иных кораблях через Каспийское море, но, как оказалось, пришлось бы ждать и месяц и больше, чтобы нужное количество кораблей нашлось. Многие торговцы, да и речные разбойники ушли на зимовку выше по течению Волги. Да и гребцов набрать в достаточном количестве было не так просто. Государь поспешил отправить посольство, а такие дела нужно бы совершать во весне, как только Волга разрушит тишину пронзительным грохотом трескающегося льда.
Кавказ многострадальный! Сколько за него бились, сколько в горах и низинах впитали в камни и земля крови славных воинов. Вот и сейчас есть персы, османы, они воюют между собой, есть множество народов, которые режут друг друга. Одни воюют, другие страдают от войн.
При переходе видел Татищев толпы обездоленных армян, грузин, которых вначале Аббас выгнал со своих земель, когда вел войну с турками по принципу «выжженной земли». Персы отступали, а османы приходили в разоренные, безлюдные поселения. После, когда персы пошли в контрнаступление и захватили уже турецкие земли с армянским населением, стали армян принудительно переправлять на свои земли, попутно грабя и разрушая все поселения и города. Вот и получалось, что армянские поселения на территории Персии и на землях, принадлежащих османам, все разорены, а поля сожжены. Более трех сотен тысяч человек сейчас просто умирают с голода, а то и замерзают. И тут зимой может быть минусовая температура, особенно ночью
Уже в столице, в Исфахане, Татищев узнал, что Аббас таким вот образом, голодом и лишениями, воспитывает своих подданных. Так, если кто переходит в ислам, то ему предоставляются сносные условия жизни, может быть возвращено любое имущество, если новоиспеченный мусульманин докажет, что это имущество у него было. И уже немало христиан исполнили нужные обряды и совершают, как минимум, пятничный намаз в многочисленных мечетях столицы персидского государства [в РИ Аббас Великий всячески подчеркивал, как он уважает и даже симпатизирует христианству, на деле же принуждал грузин и армян принимать ислам, от чего при приближении именно персов, армяне стремились убежать в Османскую империю, где им жилось в то время спокойнее].