Удиви меня
Шрифт:
– Ах, – кивает миссис Кендрик. – Вполне. Вполне. Интересная точка зрения. – Она умолкает, и взгляд ее становится еще более тревожным. – Сильви, могу я тебя спросить, – она опускается до шепота, – что такое «селфи»? Я везде слышу это слово, но никогда не понимала, что оно значит. У Роберта я спросить не могла, ты же понимаешь…
Бог мой. Закусываю губу, представляя бедняжку миссис Кендрик за завтраком: Роберт что-то деловито вещает ей о дне селфи, а она даже не понимает, что это такое.
– Селфи – это такая фотография. Автопортрет, – добродушно рассказываю я. – Когда ты фотографируешь сам себя где-то в основном на телефон.
Не уверена, что миссис Кендрик сможет до конца понять. В ее мире телефон – это аппарат на тумбочке с трубкой и проводом-макарониной. Она медленно покидает офис, должно быть, чтобы уныло пожевать печенье от Tesco Value, которое мы теперь покупаем. Я же набираю новую подрисуночную надпись.
Веер с перьями…
Пока печатаю, во мне борются противоречивые чувства. Конечно, я до сих пор «крайне не одобряю» поведение Роберта, который втоптал наш тесный уютный мирок в грязь и довел свою тетю. Но с другой стороны, если он предлагает нам провести День музейного селфи, может, он вовсе не собирается закрывать нас ради многоквартирного дома? Может, он и вправду хочет нам помочь?
И стоит ли нам участвовать в Дне музейного селфи?
Так и вижу, как наши пожилые меценаты в париках пытаются сделать селфи, держа сморщенными ручками смартфоны. Я прекрасно понимаю, с чего у Роберта возникло такое предложение, но неужели он не уловил атмосферу нашего музея? Неужели не видел, кто в основном к нам приходит?
Тем не менее вывожу: «День музейного селфи?», на клейком листочке для заметок и вздыхаю. Это довольно дальновидная идея, которая привела бы меня в восторг в то время, когда я только начинала работать в Уиллоуби-хаус. Если честно, я в свое свободное время разрабатывала целую цифровую стратегию. Я откопала свою писанину вчера вечером, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь полезное для нас. Меня поразило, насколько средневековой теперь кажется моя стратегия. Там были ссылки на веб-сайты, которые больше не существуют.
Миссис Кендрик в свое время встретила эту стратегию своим обычным «Не думаю, милочка, что нам это нужно». Она никогда не использовала мои идеи. Уиллоуби-хаус жил по своим собственным милым, причудливым законам. И все было хорошо. Мы были счастливы. Разве не может быть в мире хотя бы одного места, которое не похоже на все остальные?
С очередным вздохом проверяю себя по заметкам, которые составил для нас любимый специалист миссис Кендрик. Вот только про этот веер он ничего больше не написал. Серьезно? Больше он ничего не может сказать про этот экспонат. Не могу же я так оставить, звучит просто ужасно. Сомневаюсь, что на выставке в Виктории и Альберте такое бы допустили.
Всматриваюсь в фотографию веера: он огромный и броский, с цветными перьями. Дописываю «вероятно, принадлежал куртизанке» (надеюсь, что так и было), и тут мой телефон вибрирует и на экране высвечивается «Тильда».
– Привет! – придерживаю трубку ухом, а сама продолжаю печатать. – Как дела?
– У меня для тебя гипотетическая ситуация, – начинает она безо всяких предисловий. – Предположим, Дэн купил тебе кое-что из одежды в качестве сюрприза и тебе это не понравилось.
Мозг мой работает с быстротой молнии. Значит, Дэн мне что-то купил, и Тильда знает, что. Но как? Может, он спрашивал у нее совета? Но тогда как мне может не понравиться? Что же такое он купил? Нет, не хочу знать. Не должна знать. Я не могу испортить ему сюрприз.
И опять же, я не из тех, кто смотрит в зубы дареному коню, даже если они не идеальны. Я не какая-то мелочная жена с манией контроля. Я уже рада, что Дэн выбрал для меня что-то, и я приму это с искренней улыбкой, что бы это ни оказалось.
– Я оценю это, что бы это ни оказалось, – немного по-ханжески повторяю я уже для Тильды. – Я и вправду полюблю то, что он мне купит. Ведь для этого и существуют подарки. Дело не в самих вещах, которые сами по себе не важны, а в чувствах, что в них вкладывает дарящий.
Заканчиваю печатать подпись к вееру с каким-то прекрасным, почти благородным чувством оттого, что я совсем не меркантильная.
– Допустим. – Похоже, Тильду убедить мне не удалось. – Но предположим, что подарок безумно дорогой, но при этом совершенно безобразный?
Пальцы замирают над клавиатурой, не допечатав слово «расшитый».
– Насколько дорогой? – выдавливаю я наконец. – И насколько безобразный?
– Не хочу выдавать Дэна, – с опаской произносит Тильда. – Все-таки это должен быть сюрприз.
– Ну хоть что-нибудь расскажи, – невольно понижаю голос. – Дэн не узнает.
– Хорошо. – Тильда вдруг тоже заговорила шепотом. – Допустим, это что-то из кашемира, но довольно… странного цвета?
И снова в голове вращаются молнии-жернова. Кашемир! Дэн купил мне что-то кашемировое. Но боже мой, какого же цвета? У Тильды весьма своеобразное представление о цветовой гамме, но даже если она считает цвет странным…
– Какого? Какого цвета? – не могу удержаться я.
– Дэн попросил меня принять доставку, а коробка была немного приоткрыта, я всего одним глазком взглянула и… – вздыхает. – Не знаю точно, но думаю, тебе не понравится.
– Так какой цвет?!
Тильда снова вздыхает:
– Сине-серо-зеленый. Вроде. Отвратительный. Тебе прислать фото?
– Да! – выпаливаю я.
В ужасе жду, когда придет письмо, затем дрожащими руками нажимаю на ссылку.
Силы небесные! Видимо, Тильда угадала мою реакцию, потому что в трубке сразу слышится: