Удивительное путешествие Гертона Айронкестля
Шрифт:
Слоновье ружье вызвало первое отступленье: колонна черных, огибающая озеро, при виде искромсанных воинов, при виде оторванных голов и членов, разбросанных по всему пространству, была охвачена паникой и бросилась врассыпную в кусты папируса; затем пулемет остановил отряд, идущий с юга, в то время как обстрел Филиппа и сэра Джорджа, которым помогали Дик, Патрик и черные стрелки, рассеял третью колонну.
Но на западе отряд, предводительствуемый Голубым Орлом, приближался угрожающе быстро.
Впереди шел вождь, потрясая топором и стрелой; отряд был уже в двухстах метрах...
Гертон смотрел, как он приближался. Здесь были отборные воины: молодые, сильные, высокого роста, с широкой грудью... Если б они овладели лагерем, то истребили бы путешественников... Они двигались быстро. У Айронке-стля оставалось не больше двух минут, чтоб избежать катастрофы.
– Жаль!
– проворчал он.
С сожалением повернул пулемет к западу и методично стал поливать свинцом. Как будто огненные клинки или удары молнии врезались в осаждающих. Люди кружились, как пчелы от дыма, качались, падали с криком бешенства или предсмертной тоски, или же бежали, куда попало, охваченные безумием. Вскоре вокруг Уаммы осталось не больше десятка воинов. Айронкестль рассеял их одним мановением руки.
Один Голубой Орел остался перед лагерем. Смерть была в его душе. Громадная сила его племени в один миг оказалась слабостью шакалов перед львом. Все, что его воспламеняло, все действительные и легендарные подвиги, все это рассеялось пред какой-то таинственной силой. Его гордость потонула в безграничном унижении; его славные воспоминания полегли в нем изувеченные, презренные, обезображенные.
Он поднял свою стрелу, поднял дубину. И крикнул:
– Убейте Уамму... Но пусть рука воина пронзит ему грудь... Кто хочет сразиться с Уаммой?
Это была последняя вспышка его гордости, и голос его жалобно звенел. Курам, стоявший рядом с Гютри, понял жесты черного вождя.
– Он хочет биться!
Гютри засмеялся. Он осмотрелся. Кругом были только обращенные в бегство, убитые или раненые.
– Я доставлю ему это утешение!
– сказал он. Великан, вооруженный топором, перешагнул через кучу золы и жара и бросился навстречу Голубому Орлу. Вождь Гура-Занка смотрел на него ошеломленный. Хотя кланы Звезд насчитывали много воинов большого роста, но ни один из них не шел в сравнение с этим бледнолицым, сила которого, казалось, уподоблялась силе носорога. Суеверная печаль сдавила душу вождя, Гютри же крикнул:
– Ты хочешь сражаться? Вот я!
Инстинктивно Уамма метнул свое копье, угодившее в плечо Сиднея, но оно даже не разорвало плаща. В несколько прыжков янки очутился пред чернокожим. Голубой Орел испустил зловещий крик и размахнулся дубиной... Гютри засмеялся.
Дубина опустилась и одновременно с ней ударил страшный топор Сиднея, который вонзился в твердое дерево и вырвал оружие из рук вождя.
– Ну вот, ты посражался!
– насмехался Гютри.Пойдем...
Схватив неожиданно Уамму, он взвалил его себе на плечо и понес, как ребенка. Чернокожие лагеря встретили его страшным ревом. Обращенные в бегство Гура-Занка остановились, охваченные ужасом, а многие из попрятавшихся в кустарнике стонали и вздыхали, остолбенев от чуда.
– Нате вам!
– сказал Гютри, ставя своего пленника на землю.
Уамма трепетал. Тысячу раз рисковал он жизнью; никто не мог лучше его выдержать пытки и бесстрашнее ожидать часа, когда он будет съеден врагом. Обуревавший его страх не был страхом воина, боящегося смерти, а был страхом человека перед непостижимым. На плече Гютри он чувствовал себя слабым, как малый ребенок, а вон там полегло до сотни Гура-Занка, тогда как ни один из защитников лагеря не получил и царапины. Как будто стрелы и дубины, испокон веков убивавшие бесчисленное множество людей, буйволов, вепрей и даже иногда разившие львов, внезапно превратились в соломинки...
Уамма распростерся на земле и оставался так безмолвный, с лицом цвета золы. Звук голоса вывел его из оцепенения.
Он медленно поднял голову и увидел Курама, который говорил, сопровождая слова жестами... И так как Курам был чернокожим, он почувствовал себя не столь подавленным.
Словами и знаками Курам говорил:
– А теперь хотят ли люди леса стать друзьями людей, пришедших с севера и с востока?
По мере того, как он повторял знаки и придумывал все новые, Уамма стал понимать. Глубокое удивление охватило его. Он не постигал, как, будучи пленником, он не был обречен на съедение во время победного пиршества...
Он смотрел на Курама, на Айронкестля и особенно на противника-великана, несшего его, как ребенка. Обладая воображением, он перешагнул пределы своих воззрений. Люди, столь отличающиеся от Гура-Занка, так странно и страшно вооруженные, могли иметь бесконечное множество своих привычек. Кроме того, хитрость подсказывала, что пришельцы были заинтересованы в том, чтобы оставить позади себя меньше врагов. И любопытство, острое, сильное, страстное любопытство мучило Голубого Орла. Чем он рисковал? Разве его жизнь не была в руках победителей? А Уамма считал, что его жизнь стоила жизни сотни воинов.
Его колебания внезапно прошли. Он обернулся к великану и сделал знак согласия... Союз был заключен.
Глава III КОРЕНАСТЫЕ И ГУРА-ЗАНКА
В течение нескольких дней путешественники проявляли большую настороженность. Белые и черные как бы готовились к бою. Стоянка была устроена возле деревьев, где жили Люди Звезды, на открытом пространстве у реки. Кланы бродили вокруг. Мужчины, женщины, дети жадно следили за сказочными существами, которые одержали над ними верх, причем ни одному из них самих ни стрелы, ни дубины не причинили никакого вреда... Злобы они не питали. Эти существа внушали им какое-то религиозное чувство, смешанное со страхом. В особенности поражал и ослеплял Гура-Занка своим видом Гютри. Они говорили друг другу:
– Это самый сильный из всех людей. Он обладает могуществом вещей...
В скором времени отчасти таким же восхищением стал пользоваться Гертон. Обладая способностью к языкам, он после некоторых усилий усвоил некоторые из наиболее употребительных слов гура-занковского диалекта.
Тогда с помощью Курама и его жестов ему удалось побеседовать с Голубым Орлом. Он узнал, что Люди Звезд и Коренастые испокон веков были непримиримыми врагами. Из рода в род передавались рассказы и легенды о битвах, поражениях и победах, о коварстве Коренастых, о хитроумии кланов... Но новое поколение уже не видало, чтоб в этих местах показывались рыжие, голубые или черные Коренастые. Когда же Уамма понял, что одно из их племен было поблизости, ярость сотрясла его мускулы, а глаза загорелись фосфорическим огнем, как глаза леопарда в темноте... В нем жила буйная и свирепая ненависть к ним, ненависть, бывшая выше его сил, поистине сверхъестественная.