Удивительные приключения дядюшки Антифера
Шрифт:
— А какое нам до нее дело?
— Очень большое, дядя.
— Ты что, смеешься, Жюэль?
— Напротив, дядя, это очень серьезно и, добавлю, даже очень неприятно для вас!
— Для меня?
— Да… Слушайте!
И Жюэль обрисовал в нескольких словах душевное состояние преподобного Тиркомеля, объяснил, какая мысль проходила через всю его бесконечную проповедь, и, наконец, высказал убеждение, что, если бы только это зависело от Тиркомеля, все миллиарды мира покоились бы уже давно на дне океана!
Банкир был сражен, Саук тоже, хотя ему и приходилось притворяться, что он ничего не понимает. Даже Жильдас Трегомен скорчил кислую гримасу. Да, надо
Но дядюшка Антифер не обнаружил никакой растерянности. Он ответил Жюэлю довольно ехидным тоном:
— Глупец… глупец… глупец!.. Кто проповедует такие вещи, у того нет в кармане ни одного су!.. Покажи ему только тридцать миллионов, которые приходятся на его долю, и ты увидишь, захочет ли он их утопить!
Безусловно, этот ответ свидетельствовал о глубоком знании человеческого сердца!..
Но как бы то ни было, решили отказаться от намерения посетить в тот же вечер преподобного Тиркомеля в его доме на Норс-Бридж-стрит.
Все шестеро проследовали в обычном порядке в «Королевский отель».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
из которой видно, что нелегко заставить пастора говорить, если он решил молчать
Дом преподобного Тиркомеля был расположен в квартале Кенонгет, на самой известной улице старого города, «Старой коптилки», как его называют в старинных рукописях. Это здание примыкало к дому Джона Нокса [211] , а окна в доме Нокса в середине XVI века частенько открывались, когда знаменитый шотландский реформатор обращался с воззваниями к толпе. Это близкое соседство очень нравилось преподобному Тиркомелю. Он тоже стремился проводить в жизнь свои реформы. Правда, он произносил проповеди не из окна, но на это была особая причина.
211
Джон Нокс (1505-1572) — шотландский реформатор, основатель пресвитерианской церкви.
Дело в том, что окно его комнаты не выходило на улицу. Оно выходило на северную сторону, на овраг, ныне изборожденный рельсами и превращенный в общественный сад. С фасада это окно было бы на уровне третьего этажа, а со стороны оврага благодаря понижению почвы — на уровне восьмого. А разве можно проповедовать с такой высоты?
В общем, это был мрачный и неуютный дом, окруженный узкими, грязными переулками, где самый воздух заражен миазмами. С давних пор эта часть города именуется «Ловушка». Подобные кварталы прилегают к исторической центральной магистрали Кенонгет, которая тянется под разными названиями от замка Холируд до Эдинбургского замка, одной из четырех крепостей Шотландии, которые, по союзному договору, всегда обязаны сохранять готовность к обороне.
И вот на следующее утро, то есть 26 июня, как раз в тот момент, когда на соседней церкви раздался последний, восьмой удар колокола, перед дверью упомянутого дома остановились дядюшка Антифер, банкир Замбуко и сопровождавший их Жюэль. Бен-Омар не получил приглашения присоединиться к ним, так как его присутствие при первом свидании не было необходимым, а следовательно и Саук, к его большой досаде, тоже не попал в число визитеров. Если пастор откроет тайну широты, Саук ничего не узнает и не сможет опередить малуинца в поисках третьего островка.
Трегомен тоже остался в отеле. Дожидаясь своих спутников, он развлекался созерцанием чудес улицы Принца
Жюэль, конечно, не мог отказаться сопровождать своего дядю, хотя бы потому, что был нужен ему в качестве переводчика. Да, кроме того, ему и самому не терпелось узнать, где находится новый островок и не заставит ли их на этот раз фантазия Камильк-паши прогуляться по морям Нового Света.
А Саук, поняв, что его устранили от визита к Тиркомелю, впал в сильнейший гнев и, как обычно, обрушил всю свою ярость на Бен-Омара. После ухода сонаследников он осыпал несчастного нотариуса самыми грубыми ругательствами, самыми страшными угрозами.
212
Вальтер Скотт (1771-1832) — великий шотландский писатель, автор знаменитых исторических романов.
— Да, это ты виноват! — кричал Саук, опрокидывая стулья. — У меня так и чешутся руки дать тебе палкой по голове за твою глупость…
— Ваша светлость, я сделал все, что мог…
— Нет, не сделал! Ты должен был заявить этому проклятому матросу, ты должен был внушить ему, что твое присутствие необходимо, неизбежно, обязательно… тогда они хоть взяли бы тебя одного и ты бы узнал и сообщил мне широту этого третьего острова… И, может быть, мне бы удалось добраться до него раньше других!.. Чтоб тебя Магомет задушил! Первый раз мои планы рухнули в Маскате, во второй раз — в Маюмбе, и подумать только, что они могут лопнуть и в третий раз! И все потому, что ты засел на одном месте, как чучело старого ибиса…
— Я прошу вас, ваша светлость…
— А я клянусь тебе, что, если я потерплю неудачу, ты поплатишься своей шкурой!
Эта сцена приняла под конец столь бурный характер, что Трегомен услышал крики и подошел к двери их комнаты, и счастье для Саука, что он изливал гнев на египетском языке. Если бы он ругал Бен-Омара по-французски, Трегомен узнал бы о его гнусных замыслах, узнал бы, что за личность скрывается под именем Назима, и эта личность получила бы по заслугам.
И все же, хотя Трегомен и не понял сути дела, его поразило грубое обращение клерка с Бен-Омаром. Подозрения молодого капитана полностью подтверждались.
Дядюшка Антифер, Замбуко и Жюэль, переступив порог пасторского дома, стали подниматься по деревянной лестнице, держась за засаленную веревку, висевшую на стене. Ни за что Трегомен, хоть и сильно похудевший за это время, не взобрался бы по такой узкой и темной винтовой лестнице.
Посетители дошли до площадки третьего этажа, последнего на этой стороне дома. Маленькая стрельчатая дверь в глубине, на ней — дощечка с именем преподобного Тиркомеля.
Дядюшка Антифер испустил глубокий вздох облегчения: «Уф!» Затем он постучал в дверь. Никакого ответа. Неужели пастора нет дома? По какому праву, позвольте вас спросить? Человек, которому приносят миллионы…
Антифер постучал еще раз, немного сильнее.
На этот раз изнутри послышался легкий шум. Дверь, правда, осталась на запоре, но под дощечкой с именем преподобного Тиркомеля приоткрылось задвижное окошечко.
В окошечке показалась уже знакомая им голова пастора.
— Что вам угодно? — спросил Тиркомель тоном человека, которому не нравится, когда его тревожат.
— Нам хотелось бы поговорить с вами… очень недолго, — ответил по-английски Жюэль.
— О чем?
— По очень важному делу.