Удивительные приключения Гертона Айронкестля
Шрифт:
Десять минут спустя, машина была на месте. Сидней наполнил резервуар, пустил ее, и проход был проложен в пятьдесят раз быстрее, чем это сделали бы заступы и лопаты.
Айронкестль первым устремился в освобожденный коридор. Путь освещался электрическими лампами, но никакого следа Мюриэль и Коренастых не было видно. Скоро пришлось нагибаться, затем стенки коридора так сблизились, что стало невозможно идти вдвоем.
– Я пойду вперед! – объявил решительным, почти повелительным тоном Гютри…
– Нет, дядя, нет! – добавил он,
– Но, – возражал Гертон, – коридор может оказаться слишком узким для тебя.
– Тогда я лягу, и вы пройдете по мне.
Гютри спорил, продвигаясь вперед. Логика вещей действительно требовала, чтоб он шел впереди, тем более, что только он да сэр Джордж и Патрик успели надеть непроницаемые для стрел костюмы.
Коридор не становился уже, хотя нагибаться приходилось все сильнее, и еще немного – пришлось бы пробираться ползком. Но своды вдруг стали выше, проход расширился, и сэр Джордж вдруг издал хриплое восклицание: он нашел платок, принадлежавший Мюриэль.
Гертон взял его и прижал к губам.
– По крайней мере теперь мы– уверены, что она проходила здесь! – заметил Гютри.
Слабый свет стал проникать в подземный коридор, и почти внезапно показалось озеро, освещенное луной.
В продолжении нескольких минут все стояли, устремив взгляд на воду, в которой трепетно мерцали созвездия Сириуса, Ориона, Девы и Южного Креста. Шакалы завывали в саванне, громадные лягушки квакали так, точно мычали буйволы…
– Ничего!.. – прошептал сэр Джордж.
На озере виднелись три островка, покрытые деревьями. Они-то и приковали внимание путешественников.
– Должно быть они переправили ее туда! – жалобно воскликнул Гертон.
По еще щекам текли крупные слезы. Все его обычно бесстрастное лицо перекосилось от боли; он рыдал:
– Я сделал непростительную вещь… и тысячу раз заслужил пытки и смерть…
Отчаяние Филиппа было не меньше отчаяния отца. Безграничный ужас окутал его душу, а чувство бессилия еще более усугубляло его тоску.
Гютри, с сверкающими фосфорическим блеском глазами, протягивал кулаки по направлению к островам.
– Мы ничего не можем сделать! – властно сказал сэр Джордж. – Продолжая бесполезно рисковать жизнью, мы потеряем все шансы к ее спасению.
Он осмотрел берег. Это был почти отвесный утес. Нечего было думать о том, чтоб вскарабкаться на него: почти наверняка можно было нарваться на Коренастых, и в один миг они уложили бы всех, на ком не было непроницаемых плащей. Здесь, под отвесной скалой, у открытого до самых островов озера, никакой неожиданности не могло быть.
– Что же нам делать? – печально спросил Гертон.
В своей скорби он почувствовал потребность передать руководство более спокойному.
– Можно сделать только одно: вернуться к стоянке тем же путем, как пришли… Потом снарядить лодки и исследовать острова…
– Правильно! – сказал Гютри, возбуждение которого стало уступать спокойному инстинкту охотника. – Не будем действовать опрометчиво. Скорей за дело. Я заключаю шествие…
– Нет! – возразил сэр Джордж. – При отступлении первым с конца буду я: мне легче обернуться лицом к неприятелю, если враг нас настигнет.
Сидней уступил. Отряд быстро возвращался тем же подземным коридором.
Дойдя до сверлильной машины, англичанин прошептал:
– Еще наше счастье!.. Ведь выход, наверняка, мог быть завален…
Потребовалось больше получаса, чтобы наладить разборную лодку. Гертон и Филипп переживали состояние осужденных на смерть, но напряжением воли принуждали себя действовать последовательно. Как и Гютри, они находили, что нельзя упускать ни одного шанса. Сэр Джордж с Патриком, Диком Найтингейлом и большей частью негров должны были остаться охранять лагерь. В погоню же должны были выйти Айронкестль, Гютри, Филипп, четверо негров, включая Курама, и горилла. Последняя должна была заменить собаку.
Негров облекли в одеяние из просмоленного холста, с трудом проницаемого для стрел, только горилла отбивалась от всякой одежды.
Прежде чем сесть в лодки, проделали опыт: отпустили Сильвиуса, и он сейчас же направился к подземелью. Следовательно, нельзя было предположить, чтоб Коренастые показывались на поверхности земли, по крайней мере близ лагеря. С другой стороны, и подъем Мюриэль на скалу казался Неосуществимым. Все предположения сводились к одному – к бегству через озеро.
– Плывем! – заключил Гютри, – нужно же, наконец, решиться на что-нибудь!
Мотор задрожал, и лодка поплыла по как бы застывшему в оцепенении озеру. Она причалила к первому острову.
Айронкестль, Гютри и Филипп сошли, взяв с собой самца-гориллу, проявлявшего явные признаки раздражения.
– Они здесь проходили! – сделал заключение Айронкестль.
Ящерица прыгнула в озеро; быстро проскальзывали в тумане какие-то животные; лесная малиновка порхала между ветвями.
Лесной житель, обнюхав землю, бросился бежать по острову. Он снова стал диким и страшным. Его прежняя душа возродилась, а вместе с ней ожили все инстинкты, влекущие его к тайнам леса.
– Он на свободе! – пробурчал Гютри. – Если ему придет фантазия взобраться на дерево – только мы его и видели!
Горилла, пересекши остров по диагонали, подбежала к маленькой бухте. Филипп наклонился и поднял какой-то блестящий предмет, лежавший в кустах: это была черепаховая шпилька.
– Мюриэль! – простонал отец.
Горилла хрипло ворчала, но дальше не двигалась. Когда Гертон положил обезьяне руку на плечо, она ответила почти человеческим жестом.
– Нет никакого сомнения, – заявил Гютри, – они отплыли отсюда. Едем на другие острова…