Удивительный монгол
Шрифт:
— Дикий конь водит ее по долине, а она следует за ним на почтительном расстоянии. Он похож на маленького короля, знакомящего свою невесту с ее новыми владениями.
— Отлично, — ответил дедушка, который сейчас походил на доброго медведя. — Записывай все, что они делают, Питер, особенно куда направляются, если можешь определить.
— Я абсолютно уверен, что Tax осматривается, чтобы знать, далеко ли можно уйти. Он может перебраться через реку?
— Нет. Они всегда боялись воды.
— Я думаю, он пытается найти выход. Он обходит весь участок.
— Естественно, но мне кажется, Мушка заставит его передумать.
Именно этого-то мы и ждали: сможет ли Мушка убедить Таха остаться. Как раз это она и должна была сделать.
В ту ночь я потихоньку плакала, когда думала о прежней Мушке, которую я знала, и о новой, послушно следующей в горах за диким жеребцом. Я не хотела расстраиваться, но ничего не могла поделать и продолжала твердить себе, что Мушка никогда не станет прежней.
Скип прыгнул на кровать и несколько раз лизнул меня в лицо (он любит соленое, а слезы ведь очень соленые), но я продолжала плакать, пока не пришел дедушка. Он погладил меня по голове и сказал ворчливо:
— Ну, хватит, хватит. Это ведь не ты там, в горах, а шетландский пони, пони привыкли к вересковым зарослям, и для нашей Мушки это привычная обстановка.
Но мне все равно казалось, что я там с ней, и мне это было не по душе. Если бы я не была такой усталой, возможно, я бы не начала снова плакать. А тут еще пришла миссис Эванс и стала обвинять дедушку в том, что он был слишком жесток по отношению к бедной лошадке. Дедушка на это ответил «чушь», и они опять заспорили. Потом я заснула, и Скип заснул у меня в ногах, а они все еще спорили на кухне.
Итак, мы ждали.
Сначала Мушка держалась далеко от дома, и Питер сообщал, что обе лошади совершают переходы по горам и в долине, как будто ищут чего-то. Они все время спешили, и поэтому Мушке приходилось порой бежать рысью, чтобы не отстать. Иногда Питер не видел их целыми днями, но они всегда возвращались в «штаб-квартиру» Таха в Тирионской долине. Потом Питер стал вновь говорить, что Tax намерен бежать.
— Этого дикого жеребца ничто не остановит, профессор, даже Мушка. Он намерен вырваться.
— Посмотрим, — отвечал дедушка.
Прошла целая неделя, Питер их совсем не видел, и даже дедушка начал волноваться. Иногда я поднималась на небольшую гору недалеко от дома и, разыскивая их, оглядывала окрестности. Но они просто исчезли.
Вдруг однажды около двух часов ночи под моей кроватью залаял Скип, как будто его кто-то напугал. Я проснулась и велела ему замолчать, но в этот момент мне показалось, что за окном что-то мелькнуло. Я встала, чтобы посмотреть. Это была Мушка. И хотя я шикнула на Скипа и сказала: «Это же Мушка вернулась», — он продолжал лаять, и мне пришлось вылезти в окно и посмотреть, в чем дело.
Мушка была вся в грязи и очень взволнована, даже не давала дотронуться. Потом Скип убежал с лаем в темноту, и это разбудило дедушку. Он вышел на крыльцо с фонарем и спросил, что я делаю на холоде в халате и босиком.,
— Это Мушка… — ответила я.
— Действительно, это она. Интересно, что заставило ее вернуться?
— Ей стало одиноко, — уверенно заявила я.
— Чепуха, Китти, — ответил дедушка и захотел подойти к Мушке, но та отпрянула от него. — Поймай-ка ее, она что-то нервничает, — сказал он.
— Мушка стала какой-то другой, — сказала я, осторожно приблизившись к ней. И хотя она разрешила мне ухватиться за гриву, но все время пыталась вырваться. — Мушка, — спросила я сердито. — В чем дело?
Я подвела ее к дедушке, и он посветил фонарем. Мушка казалась полудикой. Прежде аккуратная, она выглядела грубой и взъерошенной, была покрыта грязью и колючками.
— Что-то произошло, — сказал дедушка, осматривая ее. — Гляди, — и он направил фонарь на ее грудь, как раз под шеей.
Я увидела глубокую отметину, сильный порез, проходящий тонкой линией через грудь.
— Tax опять напал на нее, — рассердилась я.
— Нет, нет. Это след провода, — сказал дедушка. — Она, должно быть, наткнулась на забор.
— Ты имеешь в виду электрический забор?
— Именно.
— Ее, наверное, обожгло!
— Чепуха, — ответил дедушка нетерпеливо. — Ее могло только слегка тряхнуть. Но чтобы получить такую отметину, она должна была налететь на проволоку на всем скаку.
— Это влияние Таха, — сказала я сердито. Скип все еще лаял в темноте.
— Tax, очевидно, где-то здесь, — сказал дедушка. — И недалеко. Ты лучше позови Скипа, потому что если Tax доберется до него… В самом деле, отведи собаку домой.
Я побежала за Скипом. Он прижал уши, отчего казался одновременно и смелым, и струсившим, но не переставал лаять на что-то невидимое. Я подхватила его на руки, приказав замолчать, но он все ворчал.
— И ты тоже лучше уйди домой, — сказал дедушка. — Неизвестно, как может поступить дикий конь. Ему, наверное, не нравится, что Мушка пришла сюда. Ты все же уйди.
— А как же Мушка?
— Я промою ей рану и отпущу.
Я полезла обратно через окно, но дедушка остановил меня: «Господи боже, что ты делаешь! Сейчас же слезь и войди через кухню». Я пошла к кухонной двери, и Мушка тоже пошла за мной и толкнула меня слегка мордой. Тут я поняла, что с ней случилось что-то неприятное, и она просит, чтобы ее пожалели. Но как только я обняла ее за шею, она вырвалась и отошла.
— Похоже, она сама не знает, чего хочет, — сказала я грустно.
— Наверное, ей хочется, чтобы рядом были вы оба — и ты, и Tax, — ответил дедушка. — Может быть, все идет как раз хорошо. Мы побеждаем.
Но я почему-то чувствовала, Барьют, что терплю поражение. Дедушка промыл рану, а потом мы погасили свет и следили за Мушкой через окно в моей комнате. Она постояла немного, подошла к окну, а затем, будто приняв решение, повернулась и убежала.
По-моему, это был последний раз, когда Мушка приходила к дому, хотя я думаю, она часто пыталась привести с собой Таха и познакомить его с нами.