Удивительный Морис и его ученые грызуны
Шрифт:
На что Опасный Боб ответил: «Мы либо будет помогать друг другу, либо умрём.» Это стало второй Мыслью. Нарисовать взаимопомощь оказалось непросто. Но с другой стороны, даже кики порой тащили на себе своих раненных сородичей, а это была без сомнения взаимопомощь.
Толстая линия, которую Персик получила сильным надавливанием на грифель, означала «нет», а ловушка означала «умирать» или «плохо» или «избегать».
Последняя изображённая на бумаге Мысль звучала так: Не мочиться, где едят. Это было
Персик сжала грифель обеими лапами и тщательно нарисовала: Крыса не должна убивать Крысу.
Она отстранилась немного. Да… вышло неплохо… «Ловушка» была удачным изображением смерти, а мёртвую крысу она добавила, чтобы сделать рисунок ещё серьёзнее. — А если не будет выхода? — спросила она, разглядывая картинку. — Тогда не будет выхода, — ответил Опасный Боб. — Но других крыс убивать нельзя.
Персик печально покачала головой. Она поддерживала Опасного Боба, потому что… потому что в нём что-то такое было. Он не был большим или сильным, он был слаб и почти слеп, и иногда он даже забывал про еду, потому что ему приходила в голову мысль, которая до этого никому — по крайней мере из крыс — в голову не приходила. Большинство его мыслей злили Окорока, например тогда, когда Опасный Боб спросил: «А что такое крыса?» Окорок ответил: «Зубы. Когти. Хвост. Бежать. Прятаться. Жрать. Это и есть крыса.»
Но Опасный Боб возразил: «Но теперь мы можем задать себе вопрос, что такое крыса, значит, мы уже нечто большее.»
— Мы крысы, — ответил Окорок с металлом в голосе. — Мы бегаем, пищим, крадём и делаем новых крыс. Для этого мы созданы!
— Кем созданы? — спросил Опасный Боб, и последовал длинный спор о Большая-Крыса-Глубоко-Под-Землёй-теории.
Но даже Окорок следовал за Опасным Бобом, так же как Загар и Прохода Нет. И они слушали его внимательно, когда он говорил.
Персик всегда внимательно слушала других. — Нам даны носы, — сказал Загар своим людям. Но кто дал крысам носы? Мысли Опасного Боба находили дорогу в головы других крыс незаметно для их обладателей.
Он придумал новый способ думать. Он выдумал новые слова. Ему удалось понять, что с ними происходит. Большие крысы и крысы со шрамами прислушивались к маленькой крысе, потому что Превращение привело их в тёмную страну, и только Опасный Боб был в состоянии найти в ней дорогу.
Персик оставила Опасного Боба у свечки, а сама отправилась на поиска Окорока. Она нашла его прислонившимся к стене. Как и большинство старых крыс, он старался оставаться вблизи стен и избегал света и открытых участков.
Казалось, он дрожит.
— С тобой всё в порядке? — спросила Персик.
Дрожь прекратилась. — Да, да, со мной всё в порядке! — резко ответила старая крыса. — Небольшие судороги, больше ничего.
— Я подумала, что ты почему-то не пошёл ни с одной из групп, — сказала Персик.
— Со мной всё в порядке! — отрезал Окорок.
— У меня ещё есть немного картошки…
— Я не хочу есть! Мне хорошо!
Что означало, что ему было плохо. Это и было причиной, почему он не хотел делиться своим знанием с другими — кроме его знания, у него ничего не было. Персик знала, что крысы традиционно делали со старыми вожаками. Она видела, какое выражение было у Окорока на лице тогда, когда Загар — более молодая и сильная крыса — говорил перед отрядами, и она знала, что Окорок тоже об этом думал. Пока он был на виду, он держался молодцом, но последнее время он всё больше отдыхал и отсиживался по углам.
Старые крысы традиционно изгонялись из стаи, потом они слонялись без дела и трогались умом. Скоро у них будет новый шеф.
Персик хотела бы объяснить Окороку одну из мыслей Опасного Боба, но старый самец неохотно говорил с самками. Он всё ещё считал, что женщины не для того созданы, чтобы с ними говорить.
Эту мысль можно было изобразить так:
Мы — Изменённые. Мы не такие, как другие крысы.
Глава четвёртая
— Самое важное в приключениях, считал господин Вислоух, это не пропустить обед.
Мальчик, девочка и Морис находились в большой кухне. Мальчик догадался, что это кухня, по висящим на стенах кастрюлям и сковородкам и по стоящей в углублении большой чёрной железной печке. Ещё в кухне стоял длинный исцарапанный стол. Но кое-чего, что обычно находится в кухне, явно не хватало: а именно продуктов.
Девочка подошла к металлическому ящику в углу и вытащила из-за пазухи ключик на верёвке. — Никому нельзя доверять, — сказала она. — И крысы крадут в сто раз больше, чем они могут съесть, маленькие черти.
— Не думаю, — возразил мальчик. — Максимум в десять раз.
— А с чего это ты вдруг стал специалистом по крысам? — ехидно спросила девочка, открывая ящик.
— Не вдруг. Я научился в… Ой! Это было действительно больно!
— Извини, — сказал Морис. — Я совершенно случайно тебя царапнул. — При этом он попытался скорчить рожу, означающую: не будь кретином. А это совсем непросто — корчить рожи, если вы кошка.
Девочка косо посмотрела на кота, а потом повернулась обратно к ящику.
— Тут есть молоко, ещё не совсем засохшее, кроме того две рыбьи головы, — сказала она.
— Неплохо, — отозвался Морис.
— А что с твоим человеком? — кивнула девочка в сторону глупого на вид мальчика.
— О, он есть всё, — ответил кот.
— У нас есть хлеб и сосиски, — сказала девочка, вытаскивая банку из ящика. — Но к сосискам мы относимся с подозрением. Кроме того, у нас есть кусок сыра, но он уже довольно старый.