Удовлетворение гарантировано
Шрифт:
– Рассел, говорите, в чем дело.
– Мы с Моникой сегодня собирались пойти на прием, очень полезный в деловом отношении. Помните проект Кантаны? Старина Кантона был очень доволен нашими результатами, и сегодня он дает прием в «Дауфорде». Там будут все. Видите ли, Моника не в состоянии пойти. Вы не могли бы составить мне компанию?
Ни за что! Она не выдержит светского приема. Джессика отчаянно старалась подыскать подходящую причину для отказа.
– Извините, Рассел, но сегодня я не могу.
– Джесс, ну пожалуйста!
– Да нет. – Позвонить Кэрол, которую вчера выписали из больницы, и пораньше лечь спать – разве это планы? Она положила трубку с чувством, что ее обвели вокруг пальца.
Джессика достала из шкафа платье кофейного цвета, которое купила для выхода с Кольтом. Это вызвало болезненные воспоминания, но ничего другого у нее не было для столь торжественного случая.
В зеркале отразилось бледное лицо, глаза – озера страдания, и к мрачному выражению лица добавилась легкая краска стыда: насколько она помнила синьора Кантону, он не придет в восторг от того, что к нему на прием идут как на казнь.
Часом позже она вышла из такси под руку с Расселом и ступила на ковер пятизвездочного отеля. Они с трудом пробрались сквозь толпу в вестибюле и вошли в банкетный зал; сверкающий хрустальными люстрами. Высший свет общества – выдающиеся мужчины и усыпанные бриллиантами дамы – собрался здесь.
– Батюшки! – Даже Рассел был потрясен. – Как вы думаете, здесь кто-нибудь еще менял грязные подгузники полчаса назад?
– Вряд ли. – Она глубоко вздохнула, улыбнулась пошире, стараясь выглядеть увереннее. В подобных светских тусовках первое впечатление играло решающую роль: оно создавало или разрушало деловые связи.
Джессика беспечно оглядывала зал и вдруг гордо вскинула голову: пристальный взгляд серых глаз пригвоздил ее к месту. Кольт…
Кажется, она сказала это вслух, потому что Рассел проследил за ее взглядом и подтвердил:
– Да, это он. А что за красотка рядом с ним? Однако он умеет выбирать!
Джессика сначала не заметила, что Кольт не один, что его крепко держит под руку красивая женщина. Ошеломительно элегантная, в длинном атласном платье, обтягивающем безупречную фигуру, с ниткой жемчуга на шее – она казалась совершенством.
Джессике захотелось домой… Она оторвала взгляд от Кольта и широко улыбнулась Расселу.
– Что ж, вперед, в бой. – Даже странно, что можно говорить как ни в чем не бывало, когда внутри истекаешь кровью.
– Джессика, Рассел…
– Добрый вечер, Кольт.
Рассел что-то говорил, но сейчас вся ее жизнь зависела от того, сможет ли она, не проронив ни слова, обольстительно улыбаться.
Вблизи дама Айронса оказалась еще красивее. Джессика слышала,
Это случилось после того, как Рассел рассказал Кольту о самочувствии Моники, – сапфирово-синие глаза красотки ожили, брови поползли вверх.
– О, так вы на него работаете… – Это прозвучало со сдержанным отвращением. – А я подумала, что вы его подруга.
– Нет. Я его личный помощник.
– Вот как? – Интонация и тон явно дали понять Джессике, что ее социальный статус оказался ниже дозволенного. И в этот момент что-то сломалось в Джессике, не было больше сил сдерживаться.
Как он посмел? Как решился поставить ее в такое положение? В ярости Джессики не было ни логики, ни смысла, только шквал эмоций, неожиданных и опасных; и она, опустив голову, быстро поморгала, пытаясь разогнать туман перед глазами.
Издалека до нее доносился голос Рассела, болтавшего о радостях отцовства, но она отчаянно старалась подавить боль и смятение – чувства, с которыми совладать было все труднее и труднее.
– Джессика? – Рассел слегка подтолкнул ее, и она вернулась на землю. Все на нее смотрели. – Я говорю, мы с удовольствием будем и дальше работать с Кольтом.
Никакая сила на земле не заставит ее промолчать и не сказать Кольту Айронсу, что она думает о совместной работе, пусть даже это будет концом ее карьеры – а так оно и будет.
– Извините, Рассел. – Рассела, конечно, жалко. – Но я не стала бы работать с Кольтом Айронсом, даже будь он последним живым человеком на земле.
– Джессика! – Рассел уставился на нее, потом повернулся к Кольту: – Она не хотела этого сказать, Кольт…
– Я думаю, хотела. – В глубине пепельно-серых глаз сверкнула искра, да и только. Каменное лицо не выдало больше никаких чувств.
– Ну, знаете! Я никогда еще не слышала подобной дерзости!..
– Кольт, Джессика устала, слишком много работала на этой неделе, это моя вина, – прервал красотку Рассел, в отчаянии не находя слов, когда такой многообещающий вечер стал рассыпаться у него на глазах. – Джессика, скажите ему…
– Сказать ему что? – Она встретила взгляд серых глаз с решимостью камикадзе, отчетливо понимая, что ломает свою карьеру и теряет последнюю слабую надежду, затаившуюся в глубине души. – Сказать, что он надменный, жестокий дурак? Этого вы хотите, Рассел? Правды?
В глазах Кольта что-то промелькнуло, но она уже нажала на кнопку самоуничтожения и остановиться не могла.
– Есть старая поговорка, Кольт: свинья всегда возвращается в свой свинарник. Она означает, что мы всегда получаем то, что заслуживаем. Ты заслужил вот это, – и она кивнула в сторону брюнетки.
– Ты… – Брюнетка рванулась к ней, но Кольт сдавил ей руку, не сводя глаз с Джессики.
Она была на грани истерики, но неподвижный взгляд Кольта остудил ее, как ушат холодной воды.