Удовольствие
Шрифт:
Пожилой мужчина в белом халате, вышедший первым из машины и оценив обстановку, подбежал к ним, поставив рядом чемоданчик до того, как заняться Жиральдом, расстегивая его рубашку, одновременно подставляя к носу промоченную нашатырным спиртом тампон ваты.
Господи, пусть с ним будет все хорошо! Не отнимай его, ведь в нем вся моя жизнь, и я умру без него!
– взмолилась мысленно Анжелика, с трудом поднимаясь на ноги, держась за дверцу машины, чувствуя, как постепенно уходящая мигрень вспыхнула с новой силой. Вдали послышался какой -то грохот, и Анжелика, сжавшись вся внутри, сделала шаг вперед, как внезапно возникший перед
– Машина Александера Девуа сорвалась с обрыва, мадам!
Подхватив дрожащее хрупкое тельце и заставив девочку обхватить ногами его торс, лежа у него на спине, Александер вцепился пальцами в рыхлую землю, напрягшись и приложив все силы, чтобы приподняться на ладонях, в то время, как ступнями уперся в крышу машины, зацепившейся дверцей об толстую ветку, вот -вот готовую сорваться вниз, в огромную пропасть, откуда нет пути обратно. Автомобиль висел, как на волоске, и Сандер понимал, что действовать надо быстро, ибо даже секундное промедление будет стоить им жизни, так как еще чуть -чуть, и дверца оторвется, а машина полетит в дыру, разлетевшись на мелкие кусочки.
– Малыш, сейчас ты должна осторожно, очень осторожно, обнять меня за шею, и когда я приподнимусь, то иди по мне и прыгни на землю, поняла?
– проинструктировал ее Сандер, почувствовав, как более сильная дрожь охватила Беллу, и он в сотый раз проклял себя за то, что, руководимый стремлением скрыться, подвергнул ее опасности, не сумев справиться с управлением, когда их подрезал полицейский джип.
– Не могу, -захныкала девочка, крепче прильнув к нему, держась за него, как за спасательный круг, каким он, образно, и являлся.
– Я не умею прыгать. Мама говорит, что я уже тяжелая, и тебе будет больно.
Мама...Анжелика...Кто же еще? Она называет ее «мамой». Когда -то Анжелика призналась ему о маленькой и сокровенной мечте услышать подобное обращение с уст девочки, на что Сандер тогда лишь хмыкнул, ведь для него не имело значение, как зовет их Белла. Жаль, что родная мать девочки умерла, попав под машину, всю жизнь ненавидя и презирая его, Сандера, за то, что он убил Марка, лишив ее мужа сразу после первой брачной ночи. Ах, как же он сам себя ненавидел сейчас...Сандер и не представлял, что когда -нибудь осудит собственные поступки и пожалеет о всем, что делал. Может, это душераздирающее признание Анжелики, плачущей и столь несчастной, повлияло на него? Или все же это невинное живое существо у него на спине, ставшее невольно жертвой интриг и лжи, все -таки пробудила в нем далеко запрятанную жалость и человечность?
– Не бойся, маленькая, -Мужчина немного передернул плечом, ошеломленный нежностью и трепетом, прозвучавшим в его голосе. Подобного с ним никогда прежде не происходило, тем не менее в голове билась исключительно одна мысль. Спасти Беллу!
– Для меня ты легкая, как перышко, поэтому делай так, как я прошу! Приготовься!
Ощутив твердую опору под ладонями, Сандер сжал челюсть и приподнялся, слегка нагнувшись так, что девочка соскользнула с него прямо на землю, начав всхлипывать, и мужчина поднял голову, озабоченно разглядывая ее, боясь, что ненароком покалечил ее. Да что же с ним творится? Почему вдруг он переменился? Почему у него
Белла сумела разбудить в нем те чувства, что были заглушены жаждой денег, алчностью, эгоизмом, неудовлетворенностью! Те чувства, что погрузились в спячку, после того, как он собственными руками застрелил брата и организовал покушение на родного отца. Алчность! Нажива! Миллионы...А ведь, в итоге, он потерял самое главное…
Человечность! Да, чего таить, Жиральд Ларош обладал тем качеством, который Сандер лишился по своей воли. В нем, несмотря на беды, проблемы, связи с наркоторговцами, возможностями срывать огромные куши, осталась человечность, не пропавшая и не заглушенная! В нем есть жертвенность и добродетельность, до чего Сандер дошел только в эту минуту, столкнувшись с тем, как близка смерть.
После того, как в его жизнь вошла Анжелика, то он, действительно, постепенно менялся в лучшую сторону, медленно, но верно, однако потом снова не устоял перед соблазнами и вновь свернул на дорогу, ведущую в никуда! Анжелика права, черт побери! Жиральд Ларош намного лучше него, Сандера, и любит он по -другому, ежели он! Но Александер тоже любил ее, пусть и так, как умел, чтобы она принадлежала ему, не думала ни о ком, отдалась без остатка, тем не менее Сандер уяснил, кажется, простую вещь.
Ему не суждено обладать душой Лики, может, тело он и получит, а сердце будет принадлежать другому мужчине…
– Кукла, -сквозь слезы пробормотала Белла, и Александер непонимающе посмотрел на нее, краем глаза уловив движение и силуэт стремглав бегущей к обрыву Анжелике. Нет, она никогда не будет его, потому как женщина, излучающая свет и тепло, принявшая чужого ребенка, как родного, заслуживает быть с мужчиной, дарившем теплоту и луч надежды всем.
– Какая кукла?
– переспросил Сандер, почти взобравшись на твердую поверхность, как глубокая печаль, залегшая в карих глазах малышке, остановили его:
– Мамин последний подарок...Моя кукла осталась в машине.
Увидев прибежавшую к ним Лику, заключившую в объятиях плачущего ребенка, что -то шепча ей и целуя в макушку, а к ней подходили два полицейских, Сандер окинул их грустным взглядом и стал аккуратно спускаться к еще висевшей машине, с первого раза чуть не полетев вниз, от чего Белла, повернувшаяся к нему, вскрикнула, привлекая внимание Анжелики.
– Сандер!
– завопила Белла, захотев ринуться к обрыву, но Анжелика удержала ее, отведя на безопасное расстояние, пораженная тем, что выкрикивала малышка.
– Кукла! Сандер пообещал достать мою куклу! Мамин подарок!
Дотянувшись до разбитого окна, Сандер пролез рукой к сиденью, грязно выругавшись, когда сначала кукла выскользнула от него, однако он не сдался, схватив ее и дернув. То ли от резкого рывка, то ли от того, что ветка дерева уже не в силах была удерживать такую тяжесть, она с хрустом отломалась, полетев вниз, увлекая за собой машину. Сандеру на мгновение показалось, что его тело тоже стало невесомым, готовое взлететь, как острые ногти, впившиеся в кожу на верхней стороне ладони, сбросили наваждение, и он, поднял голову, с шоком уставившись на Анжелику, которая лежала у самого края обрыва, сумев поймать его руку в тот момент, когда он едва не упал.