Углич. Роман-хроника
Шрифт:
«А мне, псу смердящему, кому учити и чему наказате, в чем просветити? Сам бо я всегда в пьянстве, в блуде, в прелюбодействе, в скверне…».
Беседа Ивана Васильевича с митрополитом Дионисием была длительной. Владыка напирал на то, что вельми грешно венчаться в седьмой раз, что не только духовные пастыри выразят недовольство, но и сам народ.
Но царь был непреклонен. Он намекнул, как опричники обезглавили рязанского архимандрита и сгноили в застенке новгородского владыку Пимена, и митрополит решил пойти на уступки, в душе понимая, что брак будет заключен в нарушение церковных правил,
Через неделю после беседы с митрополитом, Иван Грозный венчался с Марией.
Нагие торжествовали. Сразу девять сродников Афанасия были возведены в бояре.
Афанасий Федорович не скрывал своего довольства. Полюбил его государь, думал он, не за седую бороду, а за цепкий ум. Не зря Иван Васильевич выбрал его большим послом к крымскому хану Девлет-Гирею, и Афанасий оказал царю неоценимую услугу, разоблачив (мнимую) измену бояр в пользу хана. С той-то поры и пошел в гору Нагой, а ныне он и вовсе взлетел на самую вершину. Тесть царя. Шутка ли! Годуновы от злости зубами скрипят. Уж так они не хотели, чтобы царь женился на Марье. Начальник Постельного приказа, чу, даже к владыке Дионисию ходил, громадный вклад на храмы Божии обещал отвалить, но ничего у него не выгорело. Владыка - не дурак. Дмитрий Годунов хоть и начальник самого важного царского приказа, хоть и подвизался на поприще «государева сыска», но митрополит принял сторону государя, понимая, что Ивана Грозного через колено не переломишь.
И всё же Годуновы по-прежнему опасны. Царь всё больше склоняется выдать скудоумного царевича Федора за Ирину Годунову. Та умна, хороша собой, деятельна. Многие из московской знати ее почитают, но к брату ее, Борису, относятся прохладно. Борис Годунов не пользуется уважением большинства бояр. Да и где ему в чести ходить, если женился на дочери палача Малюты, а ныне задумал отдать сестру свою за придурковатого Федора? Не только боярин, но и каждый смерд понимает, что Борис Годунов поднимается к вершинам власти, поправ свою честь и достоинство. Корыстная цель, только корыстная цель у него на уме. И этот человек пойдет по трупам, лишь бы добиться своей тщеславной задумки.
Он даже на свадьбе не поднял кубок за здравие Афанасия Нагого-Углицкого.
А свадьба была торжественной, шла по древнему обряду. Державный жених, дожидаясь невесты, сидел в брусяной столовой избе. Мария же Нагая, с женою тысяцкого, двумя свахами, боярынями и многими знатными людьми пошли из своих хором в середнюю палату. Перед невестой несли две брачные свечи в фонарях, два каравая и серебряные деньги в ларцах. В середней палате были изготовлены два места, одетые бархатом и камками; на них лежали два заголовья и два сорока46 черных соболей.
На столе, покрытой льняной скатертью, стояло золотое блюдо с калачами и солью.
Мария села на своем, положенном для невесты, месте. Сестра ее, Наталья, на месте жениха.
Иван Васильевич прислал к Марии своего лучшего воеводу Ливонской войны, отважного защитника Пскова, Ивана Петровича Шуйского, кой, заняв большое место, велел звать жениха.
Государь вошел с тысяцким и боярами, поклонился иконам и свел Наталью со своего места. Затем все принялись читать молитву, а после этого богоявленскими свечами зажгли брачные.
Невесте подали кику и фату. На большом золотом подносе лежали хмель, соболи, одноцветные платки - бархатные, атласные и камчатые.
Жена тысяцкого осыпала хмелем великого государя и Марию, коих опахивали соболями.
Дружка государев, благословясь, изрезал на кусочки перепечу47 и сыры для своих свадебных людей, а дружка Марии раздал ширинки.
Затем Иван Васильевич с сыновьями и боярами отправился в Успенский собор, а Марию с женой тысяцкого и с двумя большими свахами, понесли в собор на санях; за ними шли некоторые бояре; перед санями же именитые боярышни несли свечи и караваи.
Жених встал на правой стороне у столпа храма, невеста - на левой, после чего они тронулись к венчанию по камкам и соболям.
Одна из знатнейших боярынь держала сосуд с фряжским вином. Митрополит Дионисий подал его государю и государыне. Иван Васильевич, выпив вино, растоптал тонкий сосуд ногами.
Когда священный обряд совершился, новобрачные сели на два красных заголовья. Их поздравили Дионисий, князья и бояре, а певчие запели многолетие.
Царь и счастливая царица возвратились во дворец. Свечи с караваями отнесли в спальню и поставили в кадь с пшеницей. Во всех углах спальни были воткнуты стрелы, лежали калачи с соболями. У кровати - два заголовья, две шапки, кунье одеяло, соболиная шуба.
На лавках стояли оловянники с медом; в головах кровати - иконы Рождества Христова, пресвятой Богоматери и крест. На стенах также висели иконы Богоматери с младенцем; кресты же висели над дверью и над всеми окнами. Сама постель стояла на 27 ржаных снопах.
Во время пира перед государем и государыней поставили блюдо с жареным петухом. Дружка взял его, обвернул скатертью и отнес в спальню, куда повели и молодых из-за стола. Знатнейший боярин Шуйский выдавал великую княгиню и говорил речь.
Жена тысяцкого, надев две шубы, одну - на изворот, вторично осыпала новобрачных хмелем, а дружки и свахи кормили их жареным петухом.
Всю ночь, когда царь ненасытно наслаждался прелестной и страстной Марией, государев конюший ездил на жеребце под окнами спальни с обнаженным мечом. На другой день супруги ходили в баню, после коей во дворце вновь продолжился веселый пир.
За брачным столом сидели счастливые Афанасий Нагой, отец царицы Федор и его братья: Михаил, Григорий и Андрей, только что возведенные в бояре.
Нагие упивались властью, новыми назначениями в державные приказы, а главное - своим родством с государем всея Руси.
Но их торжество было не столь уж и продолжительным. Им так и не удалось оттеснить от трона Бориса Годунова. Прошло немного времени, как Ирина Годунова обвенчалось с младшим сыном царя, Федором Ивановичем.