Угол атаки
Шрифт:
Грир знает, о чем говорит; его фирма занята сейчас разработкой конструкции будущей орбитальной станции, которую, по прогнозам НАСА, американцы намереваются запустить в космос в 70-е годы.
И тут-то, как мне кажется, уместнее всего сказать несколько слов об основных тенденциях нашей и американской космических программ, выявившихся за последние годы.
Рисковать, не считая техники, людьми ради национального престижа и сомнительного первенства не самый лучший подход в таком деле, как освоение космоса. И многие американцы давно это поняли. Иначе вряд ли журналист Грегори решился бы от их имени задать вопрос, не была ли высадка на Луне «бессмысленным трюком». Не стану возвращаться к эпитету «бессмысленный» — кому не ясно, что полеты «Аполлона-11», «Аполлона-12»,
Что же касается нашей собственной космической программы, мы всегда считали главной ее задачей на ближайшие годы именно то, к чему так или иначе приходят сегодня и американцы, — исследование с помощью пилотируемых кораблей околоземного пространства и создание надежных, длительно действующих орбитальных станций. Полеты по программе «Союз» дают наглядное представление о той планомерности и последовательности, с которыми мы идем к поставленной цели. Известно, что сборку таких станций выгоднее всего осуществлять прямо в космосе из стандартных блоков, последовательно запускаемых с Земли. Корабли типа «Союз» уже обладают в этом смысле необходимыми качествами: хорошей маневренностью, надежными системами автоматической и ручной стыковки, отличными условиями для работы и отдыха экипажей. Прообраз первой такой пилотируемой орбитальной станции, как я уже говорил, был создан именно на этой основе — посредством стыковки в космосе кораблей «Союз-4» и «Союз-5». Дальнейшие полеты кораблей «Союз» преследовали те же цели: сварка в космосе, отработка совместных маневров трех кораблей («Союз-6», «Союз-7» и «Союз-8»), проверка надежности техники и длительности пребывания человека в космосе («Союз-9»). Все это, на мой взгляд, убедительно подчеркивает ту ответственность и дальновидность, с которой закладывались основы нашей космической программы и которые сегодня неуклонно приносят свои первые плоды.
Но этим, бесспорно, наша космическая программа далеко не исчерпывается. Исследование солнечной системы интересует нас не меньше, чем американцев. Однако мы считаем, что исследования эти целесообразнее и эффективнее проводить с помощью автоматических аппаратов. Кстати сказать, ценность автоматов-разведчиков неизмеримо возрастает за счет того, что они действуют не только по заранее запрограммированному плану, но и по командам с Земли — так, будто в их кабинах за пультом управления сидит человек. Причем не один, а целая группа ученых и специалистов различного профиля!
«Союз-9», «Луна-16», «Луноход-1»… Вот он, этот сегодняшний день советской космонавтики! А тогда, находясь в кабине своего «Союза-3» и только что мысленно распрощавшись с успешно завершившим посадку беспилотным «Союзом-2», я, разумеется, не знал, что наши с ним совместные маневры в космосе приведут со временем к столь блестящим результатам.
Тогда я знал одно: «Союз-2» сел, но «Союз-3» полет продолжает.
А раз так, пора было и пообедать.
Обед у меня в тот день выдался роскошный: вобла, куриное филе, печенье, какао с молоком и чернослив. Все, конечно, либо в жидком, либо в пастообразном виде, все в тубах.
* * *
Покончив с обедом и немного отдохнув, я вновь заступил на космическую вахту.
Корабль начал свой 36-й виток, и в соответствии с программой мне предстояло перевести его с помощью ручного управления на другую орбиту. Исходя из показаний датчиков, я сориентировал его в пространстве и включил бортовой двигатель. После этого маневра необходимо было еще раз сориентироваться, но уже на Солнце, и произвести затем стабилизацию корабля в нужном положении.
Первая ориентация необходима для того, чтобы тяга двигателя оказалась направленной в нужную для изменения траектории полета сторону. Вторая обуславливалась тем, что электросистема корабля питалась от установленных на нем солнечных батарей: их плоскость должна находиться под прямым углом к лучам Солнца.
Выйдя на новую орбиту, я запросил с Земли ее параметры: они полностью соответствовали расчетным.
С каждым часом я чувствовал, что все лучше и лучше осваиваюсь с кораблем. Давно остался позади начатый еще на космодроме процесс «вживания» в него. Теперь я уже не вживался, а скорее сживался с ним… «Эх, полетать бы так недельку, а то и две! — думал я. — А то только-только начнешь привыкать, только-только вработаешься — и на тебе, пора на Землю!»
До Земли, правда, было еще далеко; но четверо суток на таком, не боясь слова, скажу, комфортабельном корабле и в самом деле до обидного мало. Да и почему, собственно, не удлинить полет? Дополнительного расхода топлива он не требует — ракета-носитель, сделав свое дело, давно сгорела; витки, следовательно, накручиваешь фактически бесплатно, за счет даровой теперь силы инерции… А воблу — что на Земле переводить, что в космосе!
Размышления эти я, конечно, держал про себя; радировать просьбу о продолжении полета — штука бессмысленная; в лучшем случае предложили бы принять таблетку аспирина. Как жаропонижающее… И все же, отправляясь в смежный отсек укладываться (точнее — «спеленываться») спать, я искренне жалел, что завтрашний день — последний день моего пребывания в космосе….
«29 октября в 10 часов 11 минут московского времени космический корабль «Союз-3» завершил 48-й оборот вокруг Земли.
…Состояние здоровья и настроение летчика-космонавта хорошее, все системы корабля работают нормально.
…На 19 часов 03 минуты московского времени «Союз-3» завершил 54-й оборот вокруг Земли. Летчик-космонавт выполнил всю намеченную программу научно-технических исследований и экспериментов».
Из сообщения ТАСС от 29 октября 1968 года
Четвертые сутки на орбите… Пятьдесят витков… Два с гаком миллиона километров… Если бы по старинке, пешком — не хватило бы и целой жизни. Даже если идти круглые сутки, изо дня в день, из года в год — и так подряд лет с полета! Все равно не хватило бы…
А скорости, если не смотреть на Землю, так и не чувствуешь. Но на Землю, конечно, смотришь во все глаза! Во-первых, интересно; во-вторых, работа.
Пролетаю над Атлантическим… Красота — взгляда не оторвешь: какое-то буйство красок. При такой скорости быстро меняется угол падения и отражения солнечных лучей, в связи с этим меняется и цвет океана.
Сравнить попросту не с чем. Любое, пусть самое качественное цветное фото — слишком грубо. Глазами границу красок видишь, а ткнуть пальцем, как говорится, некуда — слишком мягок переход, слишком плавен; и есть граница, и нет ее.
А вот уже в иллюминаторе появилась Африка. Четко различима длинная, на несколько десятков километров, сплошная полоса дыма: горят леса. Особенно много очагов лесных пожаров наблюдалось в те дни в Южной Африке…
А вот и тайга; наша, сибирская… Здесь, к счастью, все в порядке: ни огня, ни дыма… Где-то бродят по ней, необъятной, сейчас геологи; ищут сибирскую нефть, уголь, руду… Кому-то повезет, а кто-то и с пустыми руками вернется. Сибирь хотя и не космос, а пешком и там много не выходишь…
«А ведь скоро, — подумалось вдруг мне, — земную кору будут просвечивать, как металл рентгеном, с помощью электромагнитного излучения. И все полезные ископаемые как на ладони. Дело только за орбитальными станциями…»
И тут мне вновь вспомнилась сурдокамера; сомнения, закравшиеся было тогда в голову в ее стенах, — насколько своевременны те колоссальные затраты, которые всаживает сегодня человечество в космические программы, когда на самой Земле столько еще не разрешенных, требующих огромной концентрации сил и энергии проблем?