Уголек в пепле
Шрифт:
– Элиас! – она тотчас открыла глаза, как только услышала, что я зашевелился. – Слава небесам! Ты пробыл без сознания два дня.
– Напомни мне, – прохрипел я. В горле пересохло, голова раскалывалась. Что-то случилось в скалах. Что-то странное…
Элен плеснула мне воды из кувшина, что стоял на столике.
– Во время Второго Испытания на нас напали ифриты, когда мы спускались со скалы.
– Один из них перетер веревку, – вспомнил я. – Но затем…
– Ты втолкнул меня в грот, но тебе не хватило ума удержаться самому, – Элен сверкнула
– Тебе пришлось сражаться? Снова?
– Пророки пытались убить нас еще четыре раза. Скорпионов я заметила сразу, но гадюка едва до тебя не добралась. После появились еще существа – маленькие злые твари, совсем не такие, как в историях. Убить их тоже оказалось довольно хлопотно – пришлось давить всех, как клопов. Хотя хуже всего были легионеры, – Элен побледнела, и усмешка в ее голосе угасла. – Они шли и шли. Я покончу с одним-двумя, а на их месте еще четверо. Они набрасывались на меня, но вход в пещеру был слишком узким.
– Скольких ты убила?
– Многих. Но тут или они нас, или мы их. Так что мне трудно чувствовать вину.
Они или мы. Я подумал о четырех солдатах, которых убил на лестнице. Полагаю, стоило возблагодарить судьбу, что мне не пришлось пополнить свой список жертв.
– На рассвете явилась Пророчица. Приказала легионерам отнести тебя в лазарет. Она сказала, что Маркус и Зак тоже ранены, и поскольку я – единственная, кто остался цел, то в этом Испытании победителем назвали меня. А еще она подарила мне это. – Элен оттянула ворот туники и показала мерцающую серебром облегающую рубашку.
– Почему ты сразу не сказала, что победила? – вздохнул я с облегчением. Я бы сломал что-нибудь, если бы победу одержал Маркус или Зак. – И они дали тебе… рубашку?
– Сделанную из живого металла, – пояснила Элен. – Ее сделали сами Пророки, как и наши маски. Она способна защитить от любых лезвий, по их словам, даже от мечей из серранской стали. Хорошая вещь. Кто знает, с чем нам придется столкнуться в следующий раз?
Я тряхнул головой. Призраки, ифриты, твари. Истории кочевников воплотились в жизнь. Я даже не представлял, что такое возможно.
– Пророки все не уймутся, да?
– А чего ты ждешь, Элиас? – тихо спросила Элен. – Они выбирают нового Императора. Это не пустяк. Тебе… нам надо доверять им.
Она вздохнула и торопливо заговорила.
– Когда я увидела, как ты упал, подумала, что ты умер. А мне столько всего нужно было сказать тебе! – Она неуверенно поднесла руку к моему лицу. Ее глаза смотрели робко и говорили со мной на незнакомом языке.
Не так уж он тебе и не знаком, Элиас. Лавиния Таналья смотрела
Но сейчас это была Элен. И что? Ты хочешь проверить, на что это похоже? Ты знаешь, что хочешь. Как только я об этом подумал, испытал к самому себе отвращение. Элен не может стать легкомысленным приключением или девушкой на одну ночь. Она – мой самый верный друг и заслуживает лучшего.
– Элиас… – ее голос прошелестел тихо, как летний бриз. Она закусила губу. Нет. Не позволь ей. Я отвернулся, и она отдернула руки, будто от огня, ее щеки заалели.
– Элен…
– Не думай об этом. – Она пожала плечами, в ее голосе слышалась напускная легкость. – Думаю, я просто счастлива видеть тебя. В любом случае, ты так и не сказал, как твое самочувствие.
Я поразился, как быстро она переменилась, но испытал облегчение, что удалось избежать неловкого разговора. Поэтому я тоже притворился, что ничего не произошло.
– Голова болит. Плывет все. Я слышал… пение. Ты не знаешь..?
– Вероятно, тебе это снилось, – Элен, смущаясь, отвела глаза в сторону. И хотя я не полностью пришел в себя, но ясно видел – она что-то скрывает.
Двери распахнулись, и вошел лекарь, Элен подпрыгнула на стуле, явно обрадованная присутствию постороннего.
– А, Витуриус, – произнес тот. – Наконец очнулся.
Мне он никогда не нравился. Тощий напыщенный осел, который обожает рассуждать о своих методах лечения, пока пациенты корчатся от боли. Он склонился надо мной и снял повязку с ноги.
У меня отвисла челюсть. Я ожидал, что там будет кровоточащая рана, но обнаружил лишь заживший старый шрам. Он заныл, когда я коснулся его, но боли я не почувствовал.
– Южная припарка, – сказал врач, – моего собственного приготовления. Я применял ее много раз, но, признаюсь, с тобой я добился совершенной формулы.
Врач снял повязку с моей головы. Там не осталось и пятнышка крови. Тупая боль чувствовалась за ухом, и я нащупал там рубец. Если то, что рассказала Элен, – правда, эта рана должна была выбить меня из колеи на несколько недель. И тем не менее я исцелился всего за два дня. Просто чудо какое-то! Я посмотрел на лекаря. Слишком чудесно для этого самодовольного мешка с костями. Вряд ли этого его рук дело.
Элен, я заметил, намеренно отводила взгляд.
– Приходил ли Пророк? – спросил я лекаря.
– Пророк? Нет. Только я сам и ученики. И вот Аквилла, конечно, – он раздраженно взглянул на Элен. – Сидела тут и пела колыбельные при каждом удобном случае. – Он достал бутылку из кармана: – Сыворотка лапчатки от боли.
Сыворотка лапчатки. Слова пробудили во мне неясное воспоминание, но оно быстро ускользнуло.
– Твоя форма в шкафу, – сказал лекарь. – Ты свободен и можешь идти, хотя я не рекомендую напрягаться. Я предупредил Коменданта, что ты не сможешь тренироваться или заступить в дозор до завтра.