Уголек в пепле
Шрифт:
Он кивнул на мои браслеты. К моему удивлению, Спиро вдруг отвернулся, словно смутившись.
– Это меньшее, что я могу сделать для твоего брата.
– Его собираются казнить, – прошептала я. – Через неделю.
– Казнить? – переспросил Спиро. – Невозможно. Если бы его собирались казнить, он бы тогда все еще был в Центральной тюрьме, а его перевезли оттуда. Куда – я не знаю. – Телуман прищурился. – Как ты узнала, что его собираются казнить? С кем ты говорила?
Я не ответила. Дарин, возможно, и доверял кузнецу, но я пока не могла. Может быть, Телуман
– Я должна идти, – сказала я. – Кухарка ждет моего возвращения.
– Лайя, подожди…
Но я уже вышла за дверь и не слышала его слов.
По дороге в Блэклиф я пыталась выкинуть сказанное кузнецом из головы, но напрасно. Дарина перевезли? Когда? Куда? Почему Мэйзен об этом не упомянул? Как мой брат? Страдает ли он? Что, если меченосцы переломали ему кости? Небеса, его руки… Что, если…
Больше ни слова. Нэн однажды сказала, что в жизни должна быть надежда. Если Дарин жив, остальное не важно. Если я смогу его вызволить, остальное тоже наладится.
Мой путь лежал через Площадь Казни, где виселицы заметно пустовали. В последние дни никого не повесили. Кинан сказал, что меченосцы приберегли казни для нового Императора. Маркус и его брат получат удовольствие от такого зрелища. А что, если выиграют другие? Будет ли Аквилла улыбаться, когда невинных мужчин и женщин вздернут на веревке? А Витуриус?
Толпа передо мной остановилась, пропуская караван кочевников – двадцать телег пересекали площадь. Я повернулась, чтобы обойти их, но и остальной народ решил сделать то же самое, отчего образовалась давка. Кругом все толкались и бранились. И затем среди хаоса я услышала:
– Ты в порядке?
Я тотчас узнала его голос. Сегодня он оделся как кочевник, но даже надвинутый капюшон не мог спрятать его волосы, которые выбивались наружу как языки пламени.
– После облавы, – добавил Кинан. – Я беспокоился и наблюдал за площадью весь день, надеясь, что ты придешь.
– Ты тоже выбрался.
– Мы все выбрались. Как раз вовремя. Меченосцы взяли больше сотни книжников прошлой ночью. – Он вздернул голову. – Твоя подруга тоже убежала?
– Моя… э… – Если я скажу, что Иззи в порядке, то, можно сказать, сознаюсь, что привела ее на тайную встречу. Кинан смотрел на меня твердо. Он распознает ложь за милю. Поэтому я сказала: – Да, она убежала.
– Она знает, что ты шпионишь?
– Она мне помогает. Я знаю, что не должна была вовлекать ее, но…
– Но так получилось. Жизнь твоего брата в опасности, Лайя. Я все понимаю.
Рядом с нами началась драка. Кинан положил мне руку на спину и, чуть отодвинув, встал между мною и дерущимися, защищая от нечаянных ударов.
– Мэйзен назначил встречу через восемь дней. Утром, когда пробьет десятичасовой колокол. Приходи сюда, на площадь. Если тебе понадобится встретиться раньше, накинь на голову серый шарф и жди на южной стороне площади. Кто-нибудь будет наблюдать за тобой.
– Кинан. – Я думала о том, что обронил Телуман о Дарине. – Ты уверен, что мой брат в Центральной тюрьме?
– Наши шпионы надежны, – уверил Кинан. – Мэйзен знал бы, если бы его перевезли.
Во мне зашевелилось беспокойство. Что-то здесь не так.
– Что вы от меня скрываете?
Кинан потер щетину на лице, и я встревожилась еще сильнее.
– Ничего такого, о чем бы тебе стоило волноваться, Лайя.
Десять кругов ада! Я развернула его к себе лицом, заставив взглянуть в глаза.
– Если это касается Дарина, – сказала я. – То мне есть о чем волноваться. Это Мэйзен? Он передумал?
– Нет, – тон Кинана не слишком-то успокаивал. – Я так не думаю. Но он ведет себя… странно. Ничего не говорит об этой миссии. Прячет отчеты шпионов.
Я попыталась найти этому оправдание. Возможно, Мэйзен беспокоится, что миссия будет провалена. Когда я высказала свое предположение, Кинан покачал головой.
– Не только это. Я не могу утверждать, но, по-моему, он планирует что-то другое. Нечто большее. То, что не имеет к Дарину никакого отношения. Но как мы можем спасти Дарина и выполнить другую миссию? У нас попросту нет столько народу.
– Спроси его, – предложила я. – Ты – второй человек в команде, он тебе доверяет.
– А… – скривился Кинан. – Не совсем.
Он вышел из доверия? Но спросить я не успела. Караван прошел, и толпа хлынула вперед. В давке мой плащ сбился, и Кинан увидел шрам. Большой, воспаленный, безобразный. Я почувствовала себя жалкой. – Десять кругов ада! Что случилось?
– Комендант наказала меня несколько дней назад.
– Я не знал, Лайя. – Как только он посмотрел на шрам, от его отчужденности не осталось и следа. – Почему ты не сказала мне?
– А что бы это изменило?
Он взглянул на меня с удивлением.
– В любом случае, это мелочи по сравнению с тем, что могло бы быть. Иззи она выколола глаз. А видел бы ты, что она сотворила с лицом Кухарки. Оно все… – я передернула плечами. – Знаю, что он выглядит ужасно…
– Нет, – отчеканил он как приказ. – Не думай так. Он означает, что ты выдержала. Означает, что ты смелая.
Толпа обтекала меня с обеих сторон. Люди толкались локтями, недовольно ворчали на нас. Но все это исчезло, потому что Кинан взял мою руку, заглянул в глаза, затем посмотрел на губы и снова – в глаза. И взгляд его был настолько красноречив, что и слов не надо. Я заметила у него веснушку, ровную и круглую, в самом уголке рта. А когда он привлек меня к себе, все тело наполнилось теплом.
Но тут между нами протиснулся маринец в кожаных одеяниях и разбил объятия. Кинан коротко и печально улыбнулся. Затем быстро сжал мою ладонь, бросив:
– Скоро увидимся.
И растворился в толпе, а я поспешила назад, в Блэклиф. Если Иззи знает о потаенном ходе, у меня еще оставалось время, чтобы самой на него взглянуть. Ополчение освободит Дарина, и мой ад закончится. И больше никаких шрамов и порок, никакого страха и ужаса. А может быть, даже, мелькнула робкая мысль, у меня что-нибудь сложится с Кинаном.