Уголек в пепле
Шрифт:
Я нашла Иззи на заднем дворе, стирающей простыни у колонки.
– Я знаю только про тайную тропу, Лайя, – ответила она на мой вопрос. – И даже это не секрет. Просто этот путь очень опасен, поэтому им и не пользуются.
Я энергично качала воду из колонки, чтобы скрежет металла заглушал наши голоса. Иззи ошибается. Должна ошибаться.
– А что насчет туннелей? Или… Как думаешь, может, кто-нибудь из других рабов знает такой ход?
– Ты видела, как все было прошлой ночью. Мы прошли через туннели только благодаря Витуриусу. Что касается других
Нет, нет, нет. Всего лишь несколько минут назад казалось, что у меня полно времени – целых восемь дней. А на деле вышло, что времени нет вообще. Иззи прополоскала простыню и подала мне. Я нетерпеливо развесила ее на веревке.
– Карта! Где-то должна быть карта этого места.
Тут лицо Иззи прояснилось.
– Может быть, – согласилась она. – В кабинете Коменданта…
– Единственное место, где вы сможете найти карту Блэклифа, – раздался внезапно хриплый голос, – это у Коменданта в голове. И я не думаю, что вам захочется там покопаться.
Я открыла рот, как рыба, когда Кухарка бесшумно, как и ее хозяйка, возникла из-за простыни, которую я только что развесила. Иззи подпрыгнула от неожиданности, но затем выпрямилась и скрестила руки на груди, немало меня удивив:
– Должно быть что-то, – сказала она старухе. – Как она может держать карту в голове? Должен быть источник ее знаний.
– Когда она стала Комендантом, – произнесла Кухарка. – Пророки дали ей карту и велели запомнить и сжечь. Так всегда происходило в Блэклифе. – Глядя на мое удивленное лицо, она фыркнула. – Когда я была помоложе и даже глупее, чем ты, то всюду прислушивалась и присматривалась. Сейчас моя голова набита бесполезной информацией, которая не принесет никому ничего хорошего.
– Но она не бесполезная, – возразила я. – Вы должны знать секретный ход в школу…
– Я не знаю. – Шрамы на ее лице отливали сине-багровым. – А если бы знала, то не сказала бы тебе.
– Мой брат в камере смертников в Центральной тюрьме. Его казнят через несколько дней, и если я не найду секретный путь в Блэклиф…
– Позволь мне задать тебе вопрос, девочка, – перебила Кухарка. – Это Ополчение сказало, что твой брат в тюрьме? Ополчение сказало, что его казнят, верно? Но откуда они это знают? И откуда ты знаешь, что они говорят правду? Твоего брата, возможно, уже нет в живых. А даже если он действительно в камере смертников, они никогда не вызволят его оттуда. Даже камни, которые ничего не видят и не слышат, это знают.
– Если бы он был мертв, они бы мне сказали. – Почему она не может просто помочь мне? – Я доверяю им, ясно? Я вынуждена доверять им. Кроме того, Мэйзен сказал, что у него есть план…
– Ба! – Кухарка усмехнулась. – В следующий раз, когда увидишь Мэйзена, спроси его где именно твой брат? В какой из камер Центральной тюрьмы? Спроси его, откуда он это знает и кто его шпионы. А еще спроси, как секретный ход в Блэклиф поможет ему взломать самую охраняемую тюрьму на юге. А когда он ответит, посмотрим, будешь ли
– Кухарка, – обратилась к ней Иззи, но старуха отмахнулась от нее.
– Не начинай. Ты понятия не имеешь, во что лезешь. Единственная причина, почему я не сдала ее Коменданту, – женщина практически выплюнула это, – это ты. Поскольку не уверена, что эта рабыня не сдаст твое имя, чтобы смягчить гнев Коменданта.
– Иззи… – я посмотрела на свою подругу. – Не важно, что сделает Комендант, я никогда…
– Ты думаешь, вот располосовали тебе грудь, и ты теперь эксперт по боли? – фыркнула Кухарка. – Тебя когда-нибудь пытали, девочка? Привязывали к столу, пока раскаленные угли жгли твою глотку? Кромсали лицо тупым ножом, поливая раны соленой водой?
Я смотрела на нее с каменным лицом. Она знала ответ.
– Ты понятия не имеешь, предашь ли ты Иззи, – продолжила Кухарка, – потому что ты никогда не была на грани. У Коменданта была отличная школа в Кауфе. Если она станет допрашивать тебя, ты собственную мать предашь.
– Моя мать умерла.
– И слава небесам! Кто знает, сколько бы вреда она еще при… принесла со своими ополченцами, если бы осталась жи… жива.
Я посмотрела на Кухарку искоса. Снова это заикание. И снова, когда речь зашла об Ополчении.
– Кухарка, – Иззи подошла к старухе, глядя ей прямо в лицо. Каким-то образом она вдруг стала казаться выше. – Пожалуйста, помоги ей. Я никогда тебя ни о чем не просила. Я прошу сейчас.
– Твоя-то какая выгода? – ее рот изогнулся, будто она попробовала что-то кислое. – Она пообещала вытащить тебя отсюда? Спасти тебя? Глупая девочка. Ополчение никогда никого не спасает, если может просто бросить.
– Она ничего мне не обещала, – возразила Иззи, – я хочу помочь ей, потому что она моя… моя подруга.
«Я – твой друг», – взывали темные глаза Кухарки. Я в сотый раз задумалась, кто же эта женщина и что Ополчение во главе с моей матерью сделали ей, поселив в ней такую ненависть к ним, такое недоверие?
– Я просто хочу спасти Дарина, – молвила я. – Я просто хочу выбраться отсюда.
– Все хотят выбраться отсюда, девочка. Даже я хочу. И Иззи хочет. Даже проклятые курсанты этого хотят. И если ты так сильно этого хочешь, я советую тебе пойти к своему драгоценному Ополчению и попросить другое задание. Такое, где тебя не убьют.
Она захромала прочь. Наверное, я должна была бы разозлиться, но вместо этого повторяла в уме ее слова: «Даже проклятые курсанты хотят выбраться отсюда. Даже проклятые курсанты хотят выбраться отсюда».
– Иззи, – повернулась я к подруге. – Думаю, я знаю, как найти выход из Блэклифа.
Спустя несколько часов я сидела на корточках за живой изгородью рядом с казармами Блэклифа и гадала, не совершила ли ошибку. Барабаны пробили комендантский час и смолкли. Я просидела около часа. Корни и камни впивались в колени. Ни единой живой души не появилось из казарм.