УГРО: операция ’Волкодав’
Шрифт:
По своей натуре Клеопатра была отчаянной авантюристкой. Полвека спустя такая девушка гоняла бы на байках с сумасшедшей скоростью. Прыгала бы с парашютом. Занималась бы любовью в туалете самолета или в примерочной магазина.
Морозова жить не могла без адреналина. Когда она вытаскивала кошельки у зевак на рынке и пассажиров автобуса, то иногда рисковала совсем на грани. До поры до времени ей везло, правда, потом попалась.
После выхода из тюрьмы чуток остепенилась, занималась квартирными кражами и грабежами. Но иногда, для удовольствия, снова щипала лопатники у ослов в автобусах.
А вот отчаянно смелые мужчины и вовсе безумно заводили ее. Тут уже она остановиться не могла. Поэтому, когда впервые увидела Кузова, такого красивого, прилизанного, беспощадно-холодного, в безупречном костюмчике и в туфлях из натуральной кожи, то сразу поняла — этот будет мой. Она тогда уже связалась с Кирпичом, но, очертя голову, бросилась в новый роман. И даже не задумалась о последствиях.
Тем более, что Кирпич — это для дела. Для защиты. Тут она руководствовалась разумом.
А милый Слава, то есть Кузовкин Вячеслав, как на самом деле звали Кузова — это для души. Ольга думала, что их роман будет мимолетным. Как со многими другими ее любовниками.
Да им и нельзя было миловаться долго. Кирпич узнает — обоим головы снесет.
Но нет, страсть, охватившая девушку, никуда не пожелала испаряться. Наоборот, захватывала ее с головой, все больше и больше. Ради Славика Клеопатра была готова на все. Даже открыто порвать с Кирпичом.
Сегодня они встретились рядом с одной из квартир Кузова, которую он снимал для любовных утех со своими поклонницами. Ольга не удержалась. Сразу кинулась на шею любовнику. Поцеловала взасос в сладкие губы.
— Соскучилась по тебе, — прошептала девушка. — Просто ужас.
Они уже давно не встречались. Целый месяц. Клеопатра считала каждый день. Кузов был занят другими делами.
Дошло до того, что Морозова пригрозила, будто приедет к нему на блатхату и устроит скандал. Только после этого Кузов согласился встретиться.
Сейчас милый Славик самодовольно улыбнулся. Обнял ее крепче, прижал к себе. Пощупал упругие ягодицы. Снова поцеловал.
— Пошли, — и повел в подъезд, в квартиру, где они проводили райские часы.
Именно тогда их видел Хомяк.
После любовных утех, когда пыл чуть остыл, Кузов сходил на ближайший рынок за снедью. Вернулся с кульками и пакетиками, от которых веял божественный аромат. Все готовое, накрывай стол и кушай.
Так они и сделали. Сидели за столом в халатах, уплетали вкусные грибные пироги и кремовые пирожные. Запивали вином. Мало-помалу, но речь неизбежно зашла о Кирпиче.
— Слушай, а чего это старый дурак решил сходняк провести? — спросил Кузов, как будто невзначай. — Да еще по такому чепуховому поводу? У него совсем крыша поехала?
— Он готовится к переделу, конечно же, — ответила Клеопатра с набитым ртом. Крем от пирожного остался у нее на кончике носика. — В город возвратилось много строевых мужиков. Они все под Танкистом. Если Кирпич не справится с сукой, то с него спросят самого. Да и сроки у него скоро подходят, ему надо на зону идти. Там порядок наводить. А сюда другой вор должен прийти. Да только Кирпич не хочет на зону. Он хочет здесь, на воле помереть.
— И насколько это возможно? — спросил Кузов. Когда он размышлял над чем-то важным, на его гладком лощеном лбу появлялась небольшая вертикальная складка. Сейчас складка стала большой. — Он по любому обязан идти на кичу. Его тут не оставят.
Клеопатра пожала плечами.
— Меня это не колышет. Он мне надоел, если честно. Свалил бы уже куда-нибудь. Я иногда готова его давануть, сил нету больше.
Она шаловливо посмотрела на любовника.
— А тебе не западло, что я до сих пор с ним? Если бы вместо него тебя на город смотреть посадили! Вот это был бы кайф.
Кузов усмехнулся.
— Я только приблатненный. Мастью не вышел. Может потом, со временем. Если я проверну, то, что хочу, тогда, может, и стану.
— А что ты хочешь? — тут же заинтересовалась Клеопатра. — Скажи мне.
Но Кузов молчал и только загадочно улыбался. Чтобы разговорить его, Морозова опустилась перед любовником на колени, распахнула халат и поцеловала между ног. Минут пять она ласкала его. Доводила почти до самого пика, но останавливалась почти на самом краю.
— Ну-ка, не останавливайся, сука, — Кузов схватил ее за волосы и прижал к члену. — Не останавливайся, я сказал.
— Скажи, что ты хочешь сделать, — попросила Клеопатра, отодвинувшись. — И я тебя заставлю улететь на небо.
Кузов поглядел на нее, сощурившись. Потом схватил и заставил сделать то, что хотел. И только потом, когда они отдыхали в постели, сам сказал:
— Я хочу сорвать самый большой куш в этом городе.
Вопроса, что делать, не стояло. Хомяку надо драться за свою жизнь. Тот, кто хочет пригласить тебя душевно посидеть, не будет грубо хватать за руку.
Поэтому тут все ясно с самого начала. Его в чем-то заподозрили и хотят допросить. А потом грохнуть. Это понятно, как день.
Вот только сначала надо бы узнать, кто это такие. Что за бугаи такие?
— Э, че за наезды? — сразу затарахтел Хомяк, стараясь притворяться обычным безобидным мужичком. — Вы кто такие, чего надо? Под кем ходите?
А сам уже в кармане «перо» нащупал. Ножичек у него давний, лезвие из острой закаленной стали, рукоятка гладкая от долгого употребления. Не раз уже выручал в опасных ситуациях. Хомяк его всегда держал остро заточенным, как бритву.
— Ты пойдешь с нами, крыса, — сказал один амбал. — Не дергайся, поговорить надо.
Он стоял справа. Широкоплечий, высокий, сильный. Голова круглая и лысая. Кончики ушей покраснели от мороза. Это он схватил Хомяка за руку.
— Никуда я с вами не пойду, — заявил Хомяк. — Я от Миши Малого, слышали о таком? Тронете меня, с ним разбираться будете.