УГРО: операция ’Волкодав’
Шрифт:
Мы довезли его до нужного места через пару улиц и Юшков чуть ли не на ходу выскочил из машины. Мы поехали дальше и вскоре остановились у здания отдела. Первым делом пообедали вместе с дядей Мишей, а потом я отправился к Молчанову.
— Вечером заступаем на дежурство, — ответил тот. — Иди пока, получи оружие, а потом жди. У меня сейчас допросы, так что не путайся под ногами.
Я получил видавший виды вальтер, впрочем, вполне еще работоспособный и в хорошем состоянии. Разобрал его, почистил, снарядил обойму и приготовил запасные.
Во сне мне казалось, будто я лечу сквозь пространство, прямо в космосе. Без скафандра и каких-либо защитных средств. Солнце горит вдали огромным раскаленным шаром, повсюду россыпи звезд и вокруг стоит абсолютная тишина. Я наслаждался моментом, а потом ощутил, как меня кто-то трясет за плечо.
— Эй, Лом, ну-ка, сходи с Судаковым, тут надо помочь гражданочке.
Я разлепил веки, огляделся. Рядом стоял Молчанов, указывал на постового. Тоже крепкий малый, высокий и кучерявый, в белом милицейском мундире. Интересно, насколько он силен?
— Какой такой гражданочке? — спросил я. — Вы о чем?
— Да вот же она. — дядя Коля указал на заплаканную женщину, стоящую за постовым. — Талоны продуктовые выхватили посреди бела дня. У меня опять допрос и Огород вызывает, а ты иди, помоги Судакову.
Он ушел, а я обратился к женщине:
— Что у вас стряслось?
Спрашиваю, а сам вижу, что она в полном отчаянии. Глаза горят, рот превратился в тоненькую ниточку.
— Если вы мне не поможете, я под поезд брошусь, — ответила женщина. — Бандиты у меня сумку украли, а там продовольственные карточки на всю семью, деньги последние. Мы теперь с голоду помрем. Кто нам другие карточки даст?
В голосе ее слышались истерические нотки. И впрямь может броситься под поезд.
Я поглядел на напряженного Судакова. Тот внимательно слушал пострадавшую.
Да, дело плохо. Я от деда помню, в послевоенные годы был жесткий контроль за выдачей продуктов. Каждая карточка именная, если потеряешь, никто не восстановит. Впрочем, для криминальных умельцев подделать фамилию — ничего необычного, главное, чтобы сама карточка была подлинная.
— Вы успокойтесь, гражданочка, — сказал я. — Мы сейчас осмотрим окрестности, вы скажите, где это было.
Она назвала улицу, я вопросительно поглядел на Судакова.
— Знаю, это тут, недалеко, — кивнул головой постовой.
Тогда мы отвели женщину к дежурному, а сами отправились на место происшествия. Женщина снова принялась плакать, но обещала никуда не уходить, пока мы не найдем талоны.
— Вот дура-то, — сказал Судаков, размашисто шагая рядом со мной. — Чего сумку отдавать? Надо было бежать, что есть сил.
Я поглядел на него. Хорошо так говорить, когда ты молод, силен и мужского пола. А если ты женщина, тебя держат за руки и силой вырывают сумку, то тут вряд ли что можно сделать против злоумышленников. Хорошо еще, что ножом в бок не ткнули.
Вскоре мы подошли к дому. Длинное четырехэтажное
Бандиты действительно вконец обнаглели. Правда, сейчас уже не день, а вечер. Хотя еще светло, сумерки только наступают.
— Я в тот двор, а ты дальше, — распорядился я.
Судаков дернулся, потому что он милиционер и в форме, а я так и ходил в гражданской одежде, причем не самой чистой после путешествия через временную пещеру. Но возражать не стал, молодец. Только буркнул:
— Ладно, — и зашагал по улице, все также размашисто.
Я хотел его окликнуть, сказать, что мы оба войдем во двор, а там уже разделимся. Ну да ладно, сам разберусь.
Во дворе пусто. Сквозь деревья, еще с голыми ветвями, виднелись редкие обитатели. Никого нет, кроме женщины с ребенком, старушки, спешащей по своим делам и мужичонки, нырнувшего в соседний подъезд.
А еще я увидел дворника. Это хорошо, он всех здесь знает.
— Эй, дружище, я из милиции, — сказал я, подойдя ближе. — Ты тут не видел группу молодых людей?
Дворник был пожилой, смуглый и равнодушный.
— Это те бандюки, что ли? — спросил он, перестав шоркать метлой по тротуару. — Да вон в тот подъезд зашли. А ты что же, за ними? Один, что ли? Справишься?
— А сколько их? — поинтересовался я. Если больше трех, то будет трудно.
— Трое, — безразлично ответил дворник. — Рожи звериные. Ты бы за подкреплением сходил, что ли. Хотя ты и так не слабый, как я погляжу.
— Если что, свисти, — сказал я и направился к подъезду.
Открыл дверь, огляделся. На первом этаже никого. Спустился в подвал, осмотрелся, ударился макушкой о низкий потолок, выругался. Тоже никого.
Когда я поднялся на площадку второго этажа, то тоже никого не обнаружил. Зато сверху послышались приглушенные голоса. Вот они где, голубчики. Если это они, конечно же.
На четвертом этаже и вправду стояли трое парней. Мешковатые штаны, рубахи, кепки. В зубах папироски. Типичная гопота.
— Эй, Крот, а почему Ржавому тот червонец достался? — закричал один возмущенно. Высокий, длинный, худой. — Мы с ним наравне работали. За что такие заслуги?
Крот ответить не успел. Они заметили меня и переполошились. Я достал вальтер, показал им, потом загремел на весь дом:
— А ну-ка руки, сволочи! Пристрелю на месте, кто будет рыпаться!
Это у меня еще давняя привычка. Когда надо, у меня получалось кричать громко и оглушающе. Это как ударить по голове дубиной, обмотанной тряпьем. Слабые духом противники теряются от мощного крика.
Могут испачкать штаны, поднять руки и сдаться. Даже стрелять не надо. Психология, так ее раз эдак.
Но в этот раз психология не сработала. Парни вытащили ножи и бросились на меня с отчаянием обреченных.