Угроза А-класса
Шрифт:
Проснулся я настолько разбитый, что малодушно хотел сказаться больным и пропустить школу. Для этого надо было подделать свой текущий статус здоровья и отправить в систему — не то чтобы я умел это делать, но на полном серьезе был готов изучить тему, слышал, что подобное возможно. Рассказывали, как кто-то из наших поднимал температуру тела, поглощая в огромных количествах кофе или несколько капель йода.
Пока я об этом думал, не выбираясь из постели, ко мне вломилась мама и бесцеремонно заставила встать, чтобы забрать в стирку белье, а я решил, что проще отсидеть уроки, чем заниматься такой фигней,
До школы добирался, как обычно, с Евой. Она всю дорогу болтала о чем-то своем, и проблемы О’Салливан с выбором цвета комнаты в новом доме казались мне такими надуманными, что я её чуть не треснул. Хорошо, что сдержался. Разве есть её вина в том, что у неё нет других поводов для беспокойства?
Небо над городом было всё таким же пасмурным. Тучи разгоняли только над кварталами категории выше «D». Наш район к таким не относился.
Ева, чувствуя, что я всё больше от неё отдаляюсь и не слушаю, пихнула меня в плечо.
— Алекс!
— Прости, прослушал. О чем ты?
— О подарке на мой день рождения! Я попросила у родителей «Красотку»… В этот пакет входит пластика тела, коррекция внешности и… — Ева густо покраснела.
— Что?
— Алекс! Не заставляй меня это произносить!
— Секс-машина?
— Дурак!
Ева обиделась и до конца пути больше со мной не разговаривала.
Я знал, что в её подарочный пакет входит робот-любовник. Научит её… всему. В этом плане мои родители старой закалки: считают, что подобное — перебор. Наши парни думают так же, и вообще, это не круто. Признаться, что ты пользуешь куклу, пусть даже неотличимую от человека, — значит подписать себе приговор. Из-за этого в школе никто подобное не афиширует, но я точно знаю, что Арону Квону родители дарили такого робота с внешностью Денизы Ле Бон. Разумеется, он отрицал, что хотя бы раз переспал с ней. Ха-ха, конечно, мы тебе верим, Арон «Роболюб» Квон!
Кстати, Денизе Ле Бон заплатили сто миллионов фениксов за право использовать её образ в эротических VR-мирах и в производстве роботов-любовниц. Как любил шутить мой отец, человечество предпочло не искоренить свои пороки, а сделать их менее опасными.
В школе после первого урока Эд с ребятами вытащили меня во двор и начали обрабатывать по второму кругу. Ночью я им отказал и вышел из игры под изощренные ругательства Бомбовоза. С утра они стерегли уже на входе в школу, но я появился одновременно со звонком, и весь урок Тисса не отрывала меня взгляда. Сзади пихал в спину Ханг, а Малик зловещим шепотом тянул моё имя: «А-аа-ле-ее-екс!» Когда я обернулся, он сложил руки у груди и изобразил мольбу. Я покачал головой и больше назад не смотрел.
— Твою мать, Шеппард, не заставляй меня применять силу! — Ханг прижал меня рукой к стене, не давая возможности сбежать.
— Алекс, миленький, ну что ты ломаешься как девочка? — подключилась к уговорам Тисса. — Ну не хочешь быть в клане — твоё право, но вступи в группу, и пойдем с нами — сделаем ачивки и выйдешь. А?
— Бездна, Алекс! — Эд треснул кулаком в стену рядом с моей головой. — Какого хрена?
— Боже, парни, Тисса, вы хоть понимаете, что страдаете фигней? Кто вас учил так вести переговоры? Я могу сам пройти этот данж, когда прокачаю уровни. Это «во-первых». А во-вторых,
— Я же говорил, он не подпишется! — вскричал Малик. — Тисса, всегда же было понятно, что он хитровывернутый! Что с того, что он начал играть? Он остался всё тем же Алексом себе на уме Шеппардом, которого мы знаем с первого класса!
Эд поиграл желваками, а потом хмуро сказал:
— Ханг, отпусти его. Пусть валит.
— Зря мы ему вчера помогли! — продолжал злобиться Малик. — Он того не стоил!
— Нифига не зря, — не согласился Эд. — Мы своих в обиду чужим не даем… какими бы мудаками они ни были.
Тисса хотела что-то сказать, но промолчала. Эд понял, что отвечать я не собираюсь, и махнул рукой:
— Вали, Шеппард! Юзай свою читерскую абилку, качайся… Если передумаешь, ты знаешь, где нас найти. Пошли, ребята!
Ханг убрал руку. Они ушли, а я ещё какое-то время не сходил с места, чувствуя, как в груди зарождается необъяснимое чувство досады.
Когда я вернулся в класс, мои щеки горели. Я старался не встречаться взглядами с «дементорами». Пристыдил меня Эд крепко, и я думал об этом весь следующий урок, пока не принял решение.
Оно было нелегким, но я, кажется, начал понимать, что имел в виду Родригез в тот день, когда сжег Еву и сказал, что у меня нет друзей. Вчера, когда они вступились за меня, это было… Даже не приятно, а как-то… особенно, что ли, — там была смесь эмоций. Радость, гордость, удовлетворение свершившейся справедливостью, тем, как обернулась ситуация с Утёсом. И я решил рискнуть.
После уроков, когда я хотел поговорить с ними, меня задержал учитель Грег. Историк покопался в планшете и вывел мой профиль успеваемости.
— Смотри, Алекс. Это график за текущую неделю. Показатель твоей активности на уроках снизился на восемьдесят четыре процента, в сравнении с тем, что было раньше. У тебя всё хорошо? Может, тебя что-то беспокоит?
Меня много что беспокоило: от развода родителей и страха не сдать гражданский тест до сохранения статуса «угрозы» и отношений с «дементорами». Но признаться в этом значило попасть под наблюдение учебного совета. Конечно, их задачей стало бы помочь мне, но я не видел ни одного варианта, в котором их участие хоть как-то сыграло бы на руку. Скорее всего, они просто завалят меня вопросами, вынесут мозг родителям и приставят ко мне куратора. А такой надзиратель — последнее, что мне нужно. Поэтому я улыбнулся и пожал плечами:
— У меня всё в порядке, мистер Ковач. Всё просто замечательно!
— Да? — он недоверчиво склонил голову, чтобы казаться со мной одного роста — очередной психологический приём Грега, коими он так славился. — Алекс, ты можешь быть честным со мной. Я помню тебя шестилетним мальчишкой, каким ты впервые появился в этой школе. Ты вырос на моих глазах!
— Мы все растем, мистер Ковач… — я снова пожал плечами, нервно оглядываясь. Мне хотелось поговорить с Эдом, Тисой и остальными не в Дисе.