Угроза с севера
Шрифт:
В яркой вспышке Каперед успел заметить побелевшее от ужаса лицо воина. Затем оно потонуло в море огня. Каперед отпрянул от входа, давая варвару дорогу.
Горящий как ритуальная жертва варвар выбежал наружу и бросился к реке. Его лицо, плечи и грудь украшал шарф из пламени. Туман расступился перед горящим человеком, пропуская его, сомкнулся за ним. Где-то там, на середине реки, ослепленный и убитый страшной болью охотник упал.
А ведь вода была у него прямо под ногами, под слоем льда. Не повезло бедняге.
Каперед крутанул копье движением, которое не мог знать, но естественным для любого легионера. Ударив подтоком в грязь, Каперед сбил огонь и взглянул на вершину оврага. Там не было никого. Варвары разбежались.
Что они могли видеть, чему стали свидетелями - неизвестно. Каперед заметил, что в пяти шагах от него в земле торчали три стрелы, похоже, что лучники пытались его убить.
Теперь никого рядом не было, варвары разбежались.
Каперед почувствовал, что дрожит. Он выпустил из рук копье и упал на колени. Перед ним лежали пять тел - все его рук дело. Варвары, воины, не разбойники! И их жизни забрал он, простой торговец, чье мастерство ограничено владением коротким мечом. Да и разве можно назвать это мастерством?
Голова закружилась. Каперед осознал, что произошло только что. Но не сам ли он взывал к предкам, прося их о помощи? Вот предки и ответили.
Воины были убиты очень быстро, словно штормовой ветер сорвал тростинки жизни и унес прочь. Это не в силах человека, но Каперед сделал.
Он побрел прочь, стараясь не смотреть на тела, направился к реке. Взломать ее ледяной панцирь не составило труда. В руках все еще билась энергия. Ледяная вода обжигала кожу, смыть кровь не получалось. Грязь въелась в одежду, в кожу и волосы. Казалось, она везде, даже во рту ощущался вкус земли. А еще кровь - столько крови, и все чужая.
Руки не отмыть. Каперед завыл, яростно растирая кожу. Он растирал ладони земляным комом, надеясь, что это поможет очиститься. Но кровь въелась глубоко, она была свежей, а тела лежали рядом.
Каперед понял, что за мистические силы помогли ему. От этого он испытал ужас, а глубоко внутри, чужой разум гадко захихикал.
Теперь Каперед осознал, точнее, открыл глаза на то, что должен был понять сразу.
Его решимость поколебалась. Идти назад, в родную Гирцию - слишком опасно для такого как он. Теперь он не просто изгнанник, а чумной больной, которому нельзя сходить с корабля, чтобы не пострадал весь город.
Но идти надо, необходимо передать сообщение. Вот только чьи это мысли. Каперед холодными, чужими ладонями растер собственное лицо. Или и это лицо более не принадлежало ему?
Он разорвал на груди тунику, нагнулся над водой, любуясь отражением. Грязный шрам рассекал грудь. Шрам выглядел старым, побелевшим от времени, восстановленный слой кожи был грубым и нечувствительным к прикосновениям. Чужая кожа, чужая рана, но нанесена она Капереду.
Невозможно представить, каким образом древние выполняли этот трюк. Каперед мог лишь предполагать. И дело не в том, что кожа так быстро восстановилась. А в переселении душ.
Однако Каперед не понимал, почему чужак все еще не контролирует его сознание. Или ему нужно вырасти, освоиться в новом теле. Что ж, тогда чужака ждет неприятный сюрприз: Каперед не собирался давать ему шанса.
Вернувшись к убитым варварам, Каперед нашел свой нож.
– Тебе это точно не понравится, - сказал Каперед.
Он обращался к самому себе, к собственному отражению, которое не осталось в воде, а пошло за ним. Ощущение, что позади кто-то стоит было реальным.
Каперед не стал оглядываться, он знал, что дух Мефадона не позади, а в нем самом.
Чужак не помешал Капереду перехватить нож, приложить острие к шраму и слегка надавить. Осталось лишь упасть вперед, чтобы под весом тела нож прошел между ребер и поразил сердце. Быстро и безболезненно.
"И обречь сотни тысяч сограждан на верную смерть?" - раздался голос Мефадона.
Голос был тих, словно издалека. Приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова. Чужак говорил так, будто был больным столетним стариком - наследники пытаются разобрать его последнее слово.
"А может, что еще хуже: плен, насилие?"
Мефадона не пугала смерть или он умело скрывал страх. Ведь он был мыслью, призраком, что поселился глубоко в сердце торговца. Чужак не обладает собственными чувствами, а захватить контроль над ощущениями Капереда он не успел.
– Пошел прочь, - сквозь зубы сказал Каперед.
"Чтобы я ушел, тебе необходимо закончить с ножом"
– И закончу!
"Так не тяни, позволь червям проникнуть в твой дом и пожрать твоих сограждан"
– Ты не хочешь умирать, ты заговариваешь мне зубы!
"Разве я живу, разве я способен умереть?"
Каперед отложил нож. Мефадон больше не говорил с ним, казалось, ушел далеко. Его присутствие ощущалось, оно было назойливым, беспокоящим, словно соринка в глазу.
И все-таки чужак был прав, но не это остановило Капереда.
Одежда торговца пришла в негодность, ему пришлось заняться убитыми варварами. Крови на мертвецах было много, Мефадон постарался, но удалось подобрать для себя несколько туник. Особенно полезным оказался мертвец, которому Каперед отрубил голову.
Тело лежало на выходе из пещеры, обрубком вниз, так что вся кровь стекла по склону, не запятнав одежды и брони.
Облачаться в доспехи Каперед не стал. Без умения носить броню не имеет смысла ее брать. Тем более местные жители, завидев чужака, могут узнать доспехи, принадлежавшие дружинникам царя. Им не объяснишь, что просто защищался.
Из оружия Каперед взял топор с широким лезвием и одно копье, которое годится и для защиты, и для охоты. Мечи, луки - это оружие не для него. Слишком требовательное оружие к умениям воина, в руках торговца оно бесполезно. Зато у варваров нашлось приличное число монет, огниво, мешочки с травами и запас еды на пару дней. Неплохой улов, учитывая, что Каперед легко расправился с врагами.