Угроза с севера
Шрифт:
Пару раз Морина спускали с бычка, ослабляли путы, чтобы он мог поесть, размяться и помочиться. Больной раб, у которого отсохли руки, никому не нужен. Так что за пленником приглядывали. В плену у морских пехотинцев Морин не был бы так доволен жизни.
"Интересно, сколько может стоить раб у варваров" - размышлял Каперед.
По опыту он знал, что в таких племенах рабы содержатся, но только у зажиточных крестьян. Пастухи неплохо вооружены, но они могут быть всего лишь наемниками владельца стада, который выдал эти копья, щиты и луки.
Так
Быть рабом, пусть и ученым, Каперед не очень-то хотел. Но и сбежать не видел возможности. Пастух ловко управлялся с луком, умело бросал аркан и бегал быстрее, благодаря своим молодым ногам.
К тому же хотелось просто отдохнуть, спрятавшись от непогоды под крышей.
Тепло очага, жирная снедь, крупные женщины - у варваров своя эстетика, в чем-то она притягательна, а в чем-то отталкивающая.
Морину не позволяли говорить. Хотя он мог бы найти общий язык с молодым пастухом. Поверил бы он лжи? Смог бы Морин уговорить парня на злое дело? Только это беспокоило Капереда.
В поселении у полукровки будет возможность переубедить варваров. Он может воспользоваться своим статусом воина, принадлежностью к крупному, царскому клану горцев. Если это что-то значит для местных. Они могут просто убояться такого пленника, умертвят его по-тихому и закопают под камнем у ворот.
Горцев они не любят, хоть и связаны узами родства со многими кланами.
С закатом все три варвара собрались вместе, согнав стадо в одну кучу. Без лошадей управляться с крупными животными, что любят разбредаться по окрестностям, тяжело. Но пастухи ловко справлялись с задачей.
На звуки флейт, ударов хлыста животные сходились в нужном месте.
До поселения они добрались до заката. Дорога к укрепленному холму была вытоптана сотнями копыт и ног, а сам поселок выглядел небольшим. На десять или двадцать дворов, прикидывал Каперед.
Частокол и неглубокая канава защищали поселок. Ворота были усилены железными пластинами.
Стадо погнали в одну сторону к загонам, расположенным под защитой стен. А пленники пошли вверх по главной дороге. Как во всех варварских поселениях, дороги петляли из стороны в сторону, пересекаясь в причудливых местах. Точность застройки никто не соблюдал. Но всегда была одна крупная дорога, которая вела к площади и "дворцу" местного царька.
Общинный дом возвышался над остальными домами и был украшен резными фигурами. В доме проживало несколько десятков людей, фамилия главы общины. Там были рабы, наложницы, свободные женщины, воины-телохранители, сыновья и дочери знатного варвара.
И, конечно, сам царь поселения.
Старостой его называли на манер граждан, ведь в Государстве нет царей. Лишь союзные и зависимые регионы могли иметь царей, но эти земли формально не были частью Государства. Сотни, тысячи народов и племен находились в подобном положении. И это всех устраивало, благодаря чему сохранялся вечный мир, золотой век.
О "золотом веке" Каперед размышлял не без иронии, глядя на гнилые хибары, унылый быт этих граждан. Еще вчера они носили штаны и одежду из шкур, которой прикрывали срам, а сейчас щеголяли в шерстяных туниках и сандалиях. Как граждане.
Вождь, царь, староста - он встречал пленников в своем доме, восседая на огромном резном кресле со спинкой. Если бы не спинка, то кресло могло бы подойти магистрату. А так это обычный предмет мебели варваров. Хоть и украшенный серебром, позолотой и резьбой.
Вырядился этот первый гражданин в тогу, имеющую две тонкие полосы. Одежда выглядела неплохо, не как тряпка, в которую завернулся немытый варвар. Но волос этот староста не брил, лицо его украшала окладистая борода. Волосы на голове были заплетены в длинную косу. Завершал образ гражданина широкий нос, смятый на сторону.
Оружие, щиты, вышивки с изображением подвигов и десятки рабов и рабынь украшали дом. Все сделано, чтобы внушить посетителям благоговенье перед лицом столь могущественным.
Но Каперед видел десятки подобных домов. Морин служил у наследника крупного клана. Их не удастся впечатлить захолустным дворцом и его владыкой. Оба пленника понимали, что сейчас начнется торг, схватка разящих языков. И победитель, как в любом соревновании, выйдет только один.
Морин встретился взглядом с Капередом. Они оба понимали, что сейчас произойдет.
Варвары переняли много от цивилизованных народов, но судилище происходило не на главной площади селения. Староста проводил его в своем доме. А причиной тому - неясность ситуации.
Он с удовольствием выслушал сначала одного, потом другого. Позволил Морину и Капереду обругать друг друга, слушал речь цивилизованного народа, а затем родной варварский язык. Поверить этим двум вождь не мог, зная, при каких обстоятельствах их нашли.
Про нападение на реке варвары еще не слышали, слухи распространялись не так быстро. Так что ни слова Морина, ни слова Капереда не могли удовлетворить вождя. Каперед утверждал, что он член коллегии лекарей, а почему так выглядит - на него напали, ограбили и пытались убить, как единственного выжившего свидетеля. Морин утверждал, что его оппонент демон, принявший человеческое обличие.
Варвары знали, что в горах началась война племен, но не знали причин. Слухи, слухи, но нет ничего правдивого в этих слухах. Поверить в демонов, явившихся в мир людской прямо из легендарных времен, из выдумок древних писателей, слишком сложно. Вождь варваров умел читать, знал много пьес, написанных цивилизованными людьми. Все-таки он посещал театр, когда приезжал в Редиланум.
Человек, назвавшийся лекарем, совсем не походил на демона. Он не был статен, красив и здоров. И на лекаря, способного заплатить за свое спасение, он тоже не походил.