Угроза заражения
Шрифт:
Встаю на ноги и чувствую, как всё затекло. Тамара быстро моет посуду, а у меня с этим явные проблемы. Кажется, эта гора грязной посуды никогда не кончится!
– Я думаю, они ещё живы… Чувствую, что живы, но их держат в плену. Я бы хотела их спасти, но не знаю, что делать! – её глаза наполняются слезами и отчаянием.
Я посмотрела на женщину, сидящую рядом со мной и упорно моющую эту гору посуды. По её щекам стекают слезы, перемешиваясь с каплями дождя. Я поражаюсь её силе. Если бы моих детей или не дай бог Иришку забрали эти монстры, я бы сошла с ума, наверное!
– Тамара. – Собрав весь позитив, что был во мне, я смотрю в её глаза. – Они живы. Я тоже уверена в этом. Даст бог, и вы встретитесь!
Я пытаюсь улыбнуться, как можно более подбадривающе, но улыбка выходит кривоватая. Я сама это ощущаю. Тамара лишь нервно усмехается моим словам, и вытерев рукой капли дождя с лица, снова возвращается к мытью посуды.
Несколько минут мы работаем молча. И вдруг я вижу боковым зрением, как Тамара с глубоким вздохом опускает тарелку в тазик с жижей и поворачивается ко мне. Я тоже спешно откладываю тарелки и разворачиваюсь к ней.
– Знаешь. – начинает Тамара. – Я думаю, что в живых осталась только моя дочь. Насчёт сына – я не уверена.
– Почему? – с удивлением спрашиваю я.
– Да потому, что этим животным не нужны мужчины, как таковые! Может если только в качестве еды. А вот женщинами они действительно дорожат и ценят их. Хоть и обращаются как со скотом. – Тамара замолкает, опустив взгляд на землю, где-то около моих ног.
– Тамара? – зову я женщину. – Нужно верить в лучшее. Я думаю, что ваш сын всё-таки жив.
– Нет, девочка. – Горько усмехается она. – Ты даже не представляешь, что они делали! Когда нас схватили, мы толком ничего не поняли, что происходит. Всё как-то случилось очень быстро. Нас притащили в огромную комнату, где было куча народа. Всех нас бросили в центр и окружили плотным кольцом. Я не смогла бы сосчитать, сколько было людей, но думаю, что более двух сотен. Меня связали и поставили на колени. Четверо здоровых мужиков вышли из толпы и оттащили сына с дочкой от меня. Я кричала, вырывалась, молила о пощаде, но бестолку. – Тамара замолкает задумавшись. Между ее бровей образуется глубокая морщина. Видно, что ей тяжело вспоминать тот день.
– Эти твари беспощадны. Они заботятся лишь о себе. – Продолжает она после небольшой паузы. – На моих детях разорвали одежду голыми руками. Они конечно же сопротивлялись, сын пытался отбиваться, даже укусил кого-то. Но его одним ударом отправили в нокаут. В ушах до сих пор стоит крик и мольба моей дочери. Двое амбалов начали с неё. Сначала по одному они насиловали её, словно резиновую куклу! Боже! Это невозможно! Словно это какой-то кошмар!
Тамара рыдает, а я не знаю, что сказать, чтобы хоть как-то утешить её, да и можно ли найти слова, чтобы утешить мать, у которой на глазах насиловали родную дочь?
– Они совали по очереди свои поганые члены в её рот, насиловали её даже в задницу, твари! – Тамара снова начинает рассказывать и вновь не удерживается и заливается слезами. – Поначалу дочь отбивалась, брыкалась. Но они быстро успокаивают. Несколько
С каждым словом Тамары, мои глаза становятся всё больше. Я сама была свидетелем всевозможных зверств и более того, сама жила в посёлке, где меня насиловали… Но каждый раз, когда я слышу что-то подобное, то не верю своим ушам! Это ужасно. Я не представляю себе, как эта женщина смогла пережить этот кошмар. Моё сердце сжимается от боли. Я будто бы переживаю весь тот ужас вместе с ней. Перед глазами четко вырисовывается картинка того дня.
– А сын? – спрашиваю я сдавленным голосом.
Тамара поднимает на меня отсутствующий взгляд и снова опускает его.
– А сыну повезло меньше. – С грустью говорит она. – Пока эти два ублюдка насиловали дочь, сын был без сознания. И двое других решили тоже развлечься, но уже с ним. Они перевернули его на спину и по очереди изнасиловали его. Сын орал нечеловеческим голосом! А моё сердце рвалось внутри меня, глядя на его страдания. А после того, как эти мрази насладились, достали ножи и начали резать его.
– Резать? – у меня пробегает морозец по коже, – В смысле зарезали его?
– Нет, милая. – мотает головой Тамара. Её руки начинают сильно дрожать, и тарелка выскальзывает из её рук, – Они отрезали от его тела небольшие кусочки и сразу же ели под довольный визг зрителей. Он потерял сознание, а у меня просто потемнело в глазах, и я плохо соображала, что происходит.
– Ужас, какой! – Выдыхаю я шепотом, прикрывая рот рукой.
Желудок скручивает от рассказа. Это не укладывается у меня в голове. Сколько уже слышу об их зверствах, но как вообще к этому можно нормально относится? Как к этому привыкнуть?
– А вы? Почему вас не тронули?
– Они сочли меня невостребованной и решили поиздеваться, а затем пустить в расход. Это уже не люди! Это проклятые твари, лишенные всех человеческих качеств! Они хотели, чтобы я смотрела, как они издеваются над самым дорогим, что у меня есть. Один из толпы постоянно держал меня и мою голову, чтобы я смотрела.
Тамара замолкает. Я тоже молчу, не зная, что сказать. Нам с сестрой тоже пришлось пережить ужасные моменты. Но то, что выпало на долю Тамары, выдержать может не каждый.
– Тамара. – Осторожно зову я. – А как вам удалось не заразиться?
Тамара снова берется за работу. Но я замечаю, что руки её всё ещё мелко дрожат. От воспоминаний женщина сильно переживает. Но она повернув голову в мою сторону, слегка улыбается уголками губ.
– А я не говорила, что не заразилась.
– Как такое возможно? Вы переболели и выздоровели? – у меня расширяются глаза. Если это так, то это полностью ломает мою теорию о мутантах и их сверхспособностях…
– Я подхватила этот долбанный вирус. Но перенесла его в какой-то легкой форме и вылечилась. Военные сказали, что у меня теперь иммунитет к этой болезни.