Угроза

Сеймон Норман

К удивлению Патера, Арье все еще был жив, речник сидел в уголке. Уткнув голову в колени. Рядом застыл смертоносец, воевода подошел к ним.

–  Ты сумел увидеть его душу, Иржа?

"Да, я проник в мысли речника. Степные города уничтожены, огромной страны восьмилапых больше нет. Погибли самки и потомство, погибли люди, и даже повстанцев стрекозы убивают."

–  Значит, Фольш не уберег их от летучек?
– зловеще ухмыльнулся воевода.
– Понятно. А королева? Она не искала меня?

"Моя королева не покидала покоев. Помни, о чем

я предупредил тебя вчера."

Патер покашлял в кулак, отошел в сторону. Несчастный Чалвен вытащил из чулана весь арсенал покойного короля, разложил оружие на столе, взялся зачем-то начищать его песком.

–  Опять с ума сходишь?
– Патер быстро перебрал клинки, ничем не заинтересовался.
– Летучки уже над нами, видел?

–  Ты в бойницу выгляни, - прохрипел старик.
– На мост посмотри.

Моста как такового давно не было, но место, где он прежде находился, по привычке называли "мостом". Патер подошел к окошку в толстой стене, растолкал прильнувших к нему стражников и увидел, как речники на той стороне Кривой пропасти возятся с множеством бревен.

–  Атакуем их, когда в Хаж ногой ступят?
– спросил его один из стражников.
– Или во дворце останемся?

–  Не твоего ума дело!
– отрезал Патер.
– Жди приказа.

Рядом с самой бойницей о стену ударилась стрела, сломалась, кусочек с оперением влетел во дворец и ударил воеводу по носу. Стражники отпрянули, кто-то прыснул в кулак.

–  Не вашего ума дело!
– внушительно повторил воевода.

–  Дым! Над ближним поселком дым!
– закричали из соседнего зала.

–  Дети Фольша!
– побледнел Патер.
– Кто разрешил?!

Сигнальные дымы над поселками должны были появляться только в случае атаки из-за перевалов неведомых пришельцев, то есть до сих пор нужды в них не возникло ни разу. Неужели именно теперь, когда стрекозы собираются покончить с Хажем, кому-то с той стороны хребта пришла в голову такая же идея? Патер побежал к Ирже, около паука уже стояла, стиснув кулаки, Тулпан.

–  Это помощь?! Помощь, Иржа?!

"Не знаю," - паук пошевелил лапами, покрутился на месте.
– "Прикажешь узнать, королева?"

–  Нет, останься здесь. Тебе не добежать.

Еще в предрассветных сумерках Аль добрался до первых домов поселка. Усталый, порядком напуганный неясными тенями, пересекавшими дорогу перед путником, он не стал высматривать дом старосты.

–  Эй! Хозяева! Открывай те дверь, из дворца новости!

В доме раздался грохот - кто-то упал с лежанки, потом заплакал ребенок. Наконец дверь медленно отворилась, но на порог никто не вышел. Аль осторожно просунул голову.

–  Свет-то зажжешь?

–  Зажгу, - пообещала хозяйка и завозилась в темноте.
– Это ты, Аль?

–  Я. Плохие новости, Варна.

–  Да куда же хуже-то?
– женщина справилась наконец, зажгла масляный фитилек.
– Я сейчас ребенка успокою, ты и расскажешь.

–  Да я сразу расскажу, - Аль нашел кружку, зачерпнул из кадки воды.
– Штурм

вот-вот начнется, десять тысяч речников пришли. Вот, пришел предупредить: кто не хочет дожидаться летучек, тот пусть за перевалом счастья попытает.

Варна некоторое время ничего не отвечала, нагнувшись над детской кроваткой, Аль успел напиться и поставить кружку на место.

–  Пройдешь по домам?
– он был уверен, что женщина сделает это с удовольствием.
– А я пока полежу у тебя ладно? Устал.

–  А… - Варна обернулась с малышом на руках.
– А королева что же? А Иржа?

–  Десять тысяч!
– напомнил Аль и без спроса повалился на кровать хозяйки, закинул ноги.
– И пускай староста в другие поселки гонцов пошлет, я не успею.

–  Вещи-то!
– женщина всплеснула руками.
– И припасы, и одежда… Да все хозяйство! Кролей сколько, а куда их теперь деть? Мужья там, а мы здесь…

–  Где же им быть, мужьям? Мужья при королеве, как положено.

Поселянка хотела еще что-то сказать, но передумала. Она накинула на плечи теплую куртку, закутала ребенка в одеяло из паутины и скрылась в темноте. Аль устало прикрыл глаза, но хозяйка вдруг вернулась, сняла с крючка на стене небольшой тесак.

–  Хочешь есть - там мясо и лепешки, на печи.

–  Спасибо. Закрой, пожалуйста…

Он не успел договорить, Варна исчезла. В приоткрытую дверь тут же, будто дожидалась, вползла муха, посидела, присматриваясь, потом перелетала на печь. Аль негромко застонал. Он и в самом деле устал, на ногах всю ночь, не считая всего прочего, а тут еще- гоняйся за мухой по всей комнате. Видно, не судьба поваляться.

Аль встал, стащил сапоги, поправил обмотки, снова обулся. Проходя мимо печи, рукой отогнал надоедливое насекомое, сбросил платок, взял лепешку.

–  Обжирайся, что б ты сдохла!
– пожелал поселянин мухе и вышел.

Как бы там ни было, а к отцу надо заглянуть. Старый хажец много лет назад оставил семью ради молодой, потом потерял ее, уступив кому-то в соседнем поселке, и теперь жил один, на дальнем краю. Аль редко бывал у отца, но сегодня особый случай.

В поселке уже начался переполох. Загорались маленькие, чтобы не пролезли насекомые, окошки, перекликались хозяйки. Над всем селением детский плач - ну куда же без него ночью? Воин постарался пройти незаметно, не хотелось рассказывать, насколько все безнадежно. Скоро на перевал потянется длинная цепочка женщин с детьми и стариков, они понесут узелки, мешки… Аль тоже решил попытать счастья за горами, хватит пока подвигов.

В доме отца тоже горело окошко, старик стоял на покосившемся крыльце, тянуло горьковатым дымом наса. Услышав шаги, он приоткрыл дверь, чтобы на пришельца попал свет.

–  Аль? А ты что здесь делаешь? Сбежал?

–  Нет, я гонец королевы. Сегодня Хаж будет взят, пришли десять тысяч речников помогать стрекозам. Они наводят мост.

–  Десять тысяч?..
– старик хрипло рассмеялся.
– Что же они кушать станут? В горах столько жратвы нет. Наверное, надолго всех скорпионов переведут.