Угрюмый герой. Книга четвертая
Шрифт:
…слишком большую силу она получила. Достаточную, чтобы, наваляв величайшему в мире магу и поддерживающему его богу, еще и утопить в дерьме меня.
– Идём, Волди. Подальше отсюда. Попробуем в следующем городе заново.
И мы пошли. Непонятный мутант в лохмотьях, крупный тощий кот со свалявшейся бело-рыжей шерстью, да пустой кожаный баул, служащий им спальным мешком.
Сама дорога, как и выживание в глуши, не представляли каких-либо трудностей. Я и кот без особого труда потребляли сырое мясо мелких животных, что я сшибал камнем, баул предоставлял место для сна, а найти воду вообще не представляло
С теми же людьми или представителями иных рас, что попадались на дорогах или лесных заимках, случалось тоже самое. При виде моей серой кожи и черных глаз следовало лишь две реакции – либо стрельба с криками, либо бегство. Последнее, в принципе, было бы очень неплохо, так как убегающие много чего бросали, но вот поднять с земли я не мог даже спичек. Комбинация из «Шерифа» и «Нетерпимости законника» строго блюла мою моральную нравственную чистоту.
Я теперь понимал Должников, вынужденных из-за недостатка времени и средств грабить жителей мира Кендры. Оказаться в моей ситуации, но при этом с ежедневно усиливающейся пульсирующей болью, гонящей тебя как пса на поиски ихорника, которого можно убить… отвратительная судьба. Наверное, можно было даже счесть себя счастливчиком.
Приходилось выживать дикарем, периодически отбиваясь от волкоподобных хищников, проявлявших к пахучему мне искренний гастрономический интерес. Я убивал, разрывал туши с помощью пальцев рук, мы с Волди ели, а затем он ехал у меня на плечах дальше. Иногда мы выбирались на дорогу и следовали ей, иногда были вынуждены плутать, после бегства от очередной встречи с вооруженными и встревоженными разумными. Такое времяпрепровождение быстро начало негативно сказываться на моем характере, который и до всех этих пертурбаций был далеко не сахарным, но только вот проклятая «Нетерпимость законника» держала меня в ежовых рукавицах! От этого я зверел еще сильнее и предпринимал всё больше и больше попыток обмануть дурацкий «недостаток».
– Понимаешь, нет никаких законов, никакого кодекса, которому я подчиняюсь! – объяснял я потребляющему белку коту свои проблемы, – Нет! Оно работает… ну как совесть! Если я знаю, что человек… ну например тот, которого мы встретили позавчера у реки, если я знаю, что он просто обосрался с моего внешнего вида, то не могу его ограбить! Просто не могу. Нам с тобой, Волди, как назло, не встречаются преступники на горячем. С такими я могу делать что угодно, как и с их имуществом. Что? Те идиоты из кабака? Ну да, только вот я видел, чьи деньги тот волосатый идиот держал в руках. Это были деньги бармена. Это просто какая-то извращенная совесть…
Кот, тоже слегка озверевший от наших осенних приключений, лишь сочувственно вздыхал. Он был первым и единственным свидетелем того, как меня корёжило каждый раз, когда предпринимались попытки превозмочь внутренние установки. Зажигалки? Котелки? Ножи? Палатка?
Ха!!
Я даже пару углей не мог вытащить из костра разбежавшихся охотников, чтобы унести с собой!
Чудесное спасение быстро обернулось пасмурным промозглым адом, полным лишь ветра, бега по чавкающей грязи, холодом ночей, да печалью при виде истрепывающегося баула. Он, этот дурацкий баул, как и его бывшее содержимое, дарили сначала мне надежду на то, что смогу наткнуться на чьи-нибудь «ничейные» вещи. Сторожку с запасом продуктов для случайного путника, тайник, заначку, чьих хозяев я не буду знать…
Тщетно.
Чем дальше мы шли с Волди, тем мрачнее я становился. Нужно любым способом как можно быстрее вернуться в цивилизацию, пока у меня не начались проблемы с психикой. Любой человек, даже если он искусственно созданный гном, мутировавший в вообще какую-то лютую хрень, не приспособлен для одиночного существования. Более того, я был уверен в том, что как раз мне, неоднократно изменявшемуся, больше чем любому нормальному существу нужно в общество.
Утро, когда мы встретили почтовый дилижанс, облепленный со всех сторон вооруженными мужчинами, с веселыми воплями раскачивающими стоящую закрытую повозку, стало одним из самых лучших в этой, уже третьей моей жизни.
Глава 2
Веселящихся грабителей, облепивших повозку, было шесть персон. Точнее, так могло показаться нормальному человеку, рассматривающему происходящее в бинокль. Или ненормальному. Может быть, даже не человеку, не в этом суть. Для меня, подкравшегося по траве к месту событий, это были не орки, а шесть комплектов сравнительно чистой одежды, более шести единиц огнестрельного и холодного оружия, а также ровно шесть крупных лошадей с худыми вьюками по бокам от седла. Или пять лошадей и один крайне сытный ужин, приготовленный на костре. Ну, если не брать в расчет ту четверку, что запряжены в саму карету и нервно перебирают ногами под вопли бандитов, но этих я сразу выделил как чужое имущество, на которое претендовать не смогу.
Вопрос, стоявший передо мной здесь и сейчас, заключался лишь в одном – как отправить этих нарушителей закона на тот свет так, чтобы кровь по минимуму испачкала одежду?
Усмирив совершенно неактуальную жадность, я, мудро не приближаясь по причине своего слишком убойного запаха к лошадям, человеколюбиво раздробил затылок одному из бандитов броском округлого камня. Последний я таскал с собой уже недели две – многоразовый снаряд великолепно подходил для охоты на дичь. Сработал он и на этот раз, вмяв коротко стриженный затылок мужика внутрь черепа. Издав тихое сипение, орк обмяк, тихо оплывая в грязь.
Отряд не заметил потери бойца, ковырявшегося с дверью, что позволило мне добраться до оседающего трупа, имеющего в кобуре потасканный полуавтоматический пистолет. Винтовка, выроненная им же, меня в данный момент не интересовала по причине своей природы – снабженная скользящим затвором, она представляла из себя чрезмерно медленный агрегат. Пистолет был другим делом. Быстро выдрав его, я тут же использовал оружие по назначению, всадив первые две пули в ягодицы сидящего на крыше бандита. Минус штаны. Всё равно были большие.
Не заморачиваясь, ныряю под карету, вовсю благодаря Систему, оставившую мне хотя бы чувствительность к чужим агрессии и страху. Они позволяют мне поймать момент, когда стоящие по другую сторону двое орков развернутся в разные стороны, выискивая неизвестного врага. Выскочив чертиком из табакерки, поспешно отправляю по одной пуле каждому в спину, а затем ныряю обратно. С моим ростом это пустяки.
Раненный в жопу, от чего и упавший с высоты около двух метров, орал благим матом от боли. К несчастью, недолго, так как быстро принялся орать по другой причине, тыча рукой в сторону меня, сидящего под каретой, что ему, с его лежащей точки зрения, было прекрасно видно. Пришлось тратить еще два патрона, пуская первую пулю в колено прислушивающегося к раненому бандита, а вторую в череп крикуна.