Ухабы судьбы (сборник)

Деревянко Илья Валерьевич

– Что здесь происходит? – на пороге появился Юрка, белый как мел, с мутными, плохо соображающими глазами.

– Твой Ромадов, очевидно, предупредил бритоголовых. Нас опрыскали отравляющим газом и забрали в плен вот эти мешки с дерьмом, – я кивнул на бесчувственных сектантов. Взгляд Голикова слегка прояснился.

– Поня-ятно! – пробормотал он.

– С минуты на минуту подъедет машина, – продолжал я, – которая должна отвезти нас куда-то, может, в то место, где прячут Куракина с Леной. Что будем делать?

Не отвечая, Голиков пошатнулся и облокотился спиной о стену. Бедный Юрка оказался более восприимчив к наркотикам, нежели я. Теперь приходилось рассчитывать только на собственные силы. Для начала я связал сектантов их брючными ремнями, но не по-дурацки, как они нас, а со знанием дела. Способ, в общем-то, простенький, однако действует безотказно. Правая рука

загибается за спину, на запястье накидывается петля, затем веревку (в данном случае ремень) перебрасывают через левое плечо, проведя ее по груди, продевают под правую под мышку. Потом загибают левую руку назад и связывают вместе с правой. Вот и все. Как говорится, дешево – но сердито! Освободиться невозможно. Для ног осталось только две веревки, те, которыми недавно были скручены мы с Юркой. Немного подумав, я нашел оригинальное решение. Положил сектантов лицами вниз и связал их попарно, наподобие сиамских близнецов: левую ногу одного к правой ноге другого. Получился забавный натюрморт. Полюбовавшись пару секунд на свое творение, я бережно усадил осоловевшего Юрку в углу, закурил сигарету и принялся поджидать остальных. Было тихо, как в могиле. Тусклая, полуживая лампочка под потолком создавала не свет, а полумрак. Мне сделалось немного не по себе, и когда один из сектантов заелозил по полу, бормоча какую-то ахинею, я даже обрадовался. Через несколько минут на улице отрывисто засигналила машина.

– Карета подана, господа! – ухмыльнулся я, вышел в подъезд и спустился по лестнице. Машина оказалась той самой серой «Волгой», которая приезжала давеча к дому Куракина. От нее отделилась высокая фигура и медленно двинулась по направлению ко мне. Очевидно, сектант обладал острым зрением и даже в потемках распознал чужака, поскольку рука его змеиным движением скользнула за пазуху. Я едва успел броситься ничком на землю. Яркая вспышка озарила темноту. Тишину разорвал грохот выстрела. Откатившись в сторону, я выхватил пистолет и несколько раз пальнул наугад. Раздался слабый стон, ковылящие шаги, затем заревел мотор. Бритоголовые удрали.

– Проклятие! – воскликнул я, поднимаясь на ноги. – Что за жизнь собачья?! Сплошные обломы.

Рев мотора послышался снова. Обернувшись, я увидел, что «Волга» с потушенными фарами несется прямо на меня. Я кое-как увернулся и выпустил оставшиеся в обойме патроны в заднее стекло. Машина завиляла из стороны в сторону, на полном ходу врезалась в дом и взорвалась. Бегом поднявшись на третий этаж, я схватил полубесчувственного Голикова под руки и с максимально возможной скоростью поволок его куда-нибудь подальше от места происшествия. Глухомань глухоманью, а менты тут вполне могли водиться. Метров через пятьсот я окончательно выдохся, усадил Юрку возле штабеля проржавевших труб и опустился рядом. Сердце норовило выскочить из груди, перед глазами плясали желтоватые искры. Слегка отдышавшись, я начал обмозговывать ситуацию. Скорее всего милиция уже там, по крайней мере рано или поздно появится. Я, похоже, подстрелил водителя «Волги». Если судебно-медицинская экспертиза еще работает по специальности, а не занимается рэкетом или коммерцией, то пулю мою обнаружат. Стало быть, ствол меченый. Надо от него срочно избавляться. Побродив по окрестностям, я нашел глубокую канаву, заполненную вонючей заплесневелой водой, и швырнул туда пистолет. Теперь дальше. Они обнаружат связанных зомби. Вряд ли те станут нас закладывать. Во-первых, они были без сознания и не видели, кто в кого стрелял, во-вторых, у самих рыльце в пушку, в-третьих, эти дебилы, кажется, вообще ничего не соображают. Начнут бормотать про путь истины и тому подобное. Менты послушают, поморщатся, а потом или отправят их в психушку, или отпустят восвояси, что более вероятно. Дурдома сейчас переполнены. Оно и понятно. Хотя, честно говоря, можно их вообще закрыть! Значительная часть теперешних москвичей и в особенности некоторые политики мало чем отличаются от обитателей психушек, а если и отличаются, то в худшую сторону. Размышляя подобным образом, я вернулся к Юрке. Он выглядел уже почти нормально, очевидно, действие газа закончилось.

– Что случилось? – слабым голосом спросил Голиков. – Ничего не помню!

Я по второму разу рассказал о ромадовских кознях и о засаде, устроенной бритоголовыми.

– Придушу паразита! – зарычал Юрка, сжимая кулаки.

– С этим успеется! – охладил я его пыл. – Сейчас других проблем достаточно! Дело-то по-прежнему на нуле, к тому же клиента украли!

– Н-да! – задумался Голиков. – Веселенькая ситуация! И что самое поганое – ума не приложу, как из нее выпутаться!

– Маральский

обещал потрясти торговцев наркотой! – напомнил я. – Авось что наклюнется! Но об этом после. Сначала нужно выбраться отсюда.

Проблуждав минут сорок по колдобинам новостроек, мы наконец обнаружили некое подобие шоссе, не менее часа безуспешно голосовали изредка появлявшимся машинам и лишь с рассветом оказались у меня дома. Приняв душ, я завел будильник на десять утра, улегся на диван и моментально провалился в глубокий сон.

Глава 5

На протяжении всего сна меня преследовали кошмары. Бритоголовые зомби с пустыми глазами пытались нацепить мне на голову какой-то странный прибор, напоминающий шлем, бубня при этом, что я должен стать таким же, как они. В отдалении кривлялось, приплясывало и хлопало себя по ляжкам отвратительное существо с рогами, хвостом и кривыми желтыми клыками. Потом на сцене появился Ромадов, который предпринял попытку отпилить ножовкой мою правую руку. Затем началось нечто невообразимое: багровые всполохи пламени, длинные колонны марширующих мертвецов, безжизненный голос, монотонно повторяющий: «Путь истины… Путь истины!.. Путь истины…» – а над всем этим торжествующий дьявольский хохот…

Проснулся я, не дождавшись будильника, в половине восьмого с больной головой и отвратительным настроением. Рядом постанывал во сне Юрка. По его постному лицу и стиснутым зубам было понятно, что сны Голикова тоже не из приятных. Растолкав Юрку, я начал варить кофе. Неожиданно зазвонил телефон.

– Ты не забыл наш уговор? – спросил на другом конце провода Маральский.

– Нет, но…

– Тогда приезжай быстрее, – перебил он, – мы тут поймали одного красавца. Он, падла, пробовал запираться, но я умею развязывать языки. Будь через десять минут.

– Где?

Марат назвал адрес.

– Но мы не успеем, ты же знаешь, я сейчас без колес!

– Хорошо! Пришлю Ворону! Встречай! – отрывисто бросил Маральский, вешая трубку.

– Юрка! Кажется, клюнуло! – радостно воскликнул я, поворачиваясь к Голикову. – Марат что-то разнюхал! Одевайся в темпе! Уверен, сегодня нам повезет.

Господи, как же я тогда ошибался!

Ворона, судя по всему, нарушивший все мыслимые и немыслимые правила уличного движения, подлетел к дому через десять минут и нетерпеливо засигналил под окнами. Парень казался сильно взволнованным.

– Скорее, ребята! – крикнул он, высовываясь из машины, и едва мы забрались внутрь, изо всех сил надавил на газ.

Я пытался разузнать, в чем дело, но Ворона, всецело занятый лавированием в автомобильном потоке, отвечал торопливо и невнятно. Из его бессвязных нервных реплик я уяснил лишь следующее: вчера вечером они с Маратом (приглашать других своих ребят Маральский почему-то не захотел) отправились разыскивать некоего Эдика, известного в определенных кругах торговца наркотиками. Эдик встретил их радушно, но, услышав про «Путь истины», изменился в лице и наотрез отказался отвечать на вопросы. Тогда Маральский, никогда не отличавшийся особым терпением, а после смерти племянницы утративший его окончательно, треснул Эдика по затылку рукояткой пистолета, на пару с Вороной запихал в машину и отвез в подвал, переоборудованный бандой Марата под спортзал. Привязав торговца наркотой к перекладине под потолком, Маральский принялся самым серьезным образом готовить орудия пыток из подручных средств. Эдик с ужасом наблюдал за ним, но молчал как рыба и лишь к утру, после (тут я опускаю отвратительные подробности)… заговорил. Его исповеди Ворона не слышал, так как все время простоял возле дверей на шухере, но по изменившемуся лицу шефа догадался, что тот узнал нечто важное. Эдика отвязали от перекладины, однако домой не отпустили, а по распоряжению Марата приковали наручниками к батарее.

– Пускай Игорь сам его послушает, – сказал Маральский, – тогда вместе решим, что дальше делать.

Затем он позвонил мне и попросил Ворону съездить как можно быстрее туда-обратно, а сам уселся в углу на скамейку, обхватив голову руками. Очевидно, вспоминал покойную племянницу. Больше Ворона ничего сообщить не мог. Проскочив три раза на красный свет и едва не врезавшись в огромный крытый фургон, мы наконец прибыли на место. Спортзал располагался в подвале массивного здания сталинской архитектуры с помпезными, но порядком облупившимися и потрескавшимися лепными украшениями. В просторном, заросшем старыми развесистыми деревьями дворе было тихо. Только поскрипывали кем-то потревоженные детские качели. У бордюра притулился Маратов «БМВ». Мы зашли в прохладный подъезд. Ворона три раза постучал в подвальную дверь. Никто не отозвался.