Ухабы судьбы (сборник)
Шрифт:
– Нет, сынок, заходи!
– Мам, где мой нательный крест, ну тот, которым ты меня в детстве крестила?
– Слава тебе, господи! – умилилась женщина. – Вспомнил наконец. Вот, держи!
– Спасибо.
Сорокин бережно повесил на шею простой медный крестик на кожаном шнурке.
– Ты как себя чувствуешь, мама?
– Сегодня хорошо.
Мать Алексея давно страдала гипертонией.
– Тогда сходи, пожалуйста, в церковь и принеси святой воды или Маринку пошли…
– Нет, нет, Леша, я сама…
Святая вода оказала на Сорокина поистине волшебное воздействие.
После
Убив Савельева и искалечив Синицына, Апраксин пребывал на седьмом небе от счастья, ощущал себя героем, сверхчеловеком. Упоенный одержанными победами, Сергей не задумывался о том, что противники были гораздо слабее его, зато с наслаждением вспоминал хруст ломающихся костей, хлещущую фонтанами кровь…
Эйфория длилась около двух часов, затем при воспоминании о Сорокине сменилась лютой злобой.
К тому времени Апраксин успел добраться до дома.
– Гнида! Ублюдок! Ненавижу! – рычал он, пиная ногами мебель. – Уничтожу! С грязью смешаю!
– Сережа, у тебя все в порядке? – заглянула в комнату встревоженная шумом мать.
– Отстань! – грубо рявкнул сын, и женщина поспешила к мужу.
– Сережа сегодня какой-то психованный! – пожаловалась она.
– Ерунда, – добродушно махнул рукой слегка поддатый Апраксин-старший и налил себе очередную рюмку первосортного коньяка: – Нервный срыв, с молодежью бывает!
– Сущий зверь, я его абсолютно не узнаю, будто подменили! – завершив рассказ о сегодняшних событиях, горестно вздохнул Шевчук.
– Неудивительно, – мрачно заметил Сорокин.
– Ты о чем?
– Неважно.
– А все-таки?
– Он ходил на сеансы к некой госпоже Римме, белому магу якобы, а по сути просто ведьме, ведь никакой разницы между белой и черной магией не существует, и сразу же резко изменился. Был нормальный парень, а стал… И-эх… – Алексей устало опустился на подушку.
– Ты примешь вызов?
– Разумеется. Когда следующие состязания?
– Сразу после праздников. Как только публика проспится.
– Я обязательно приду!
– Алексей, но ты болен!
– Выздоровею… Ключица болит? – сменил Сорокин тему разговора.
– Ноет, гадина.
– Ничего, трубчатые [51] кости быстро срастаются. Недели через полторы можешь снимать гипс и разрабатывать руку…
– Успею ли?
– ???
– Вслед за тобой Апраксин вызвал на смертный бой меня!
51
Ключица трубчатая кость, т. е. полая изнутри.
– Не беспокойся, – грустно улыбнулся Алексей.
– Драться с тобой он будет не в состоянии.
После ухода Шевчука Сорокин до утра не сомкнул глаз. Старый приятель превратился в натурального вурдалака, сделался крайне опасен для окружающих и теперь его, Алексея,
Вызов необходимо принять и раз и навсегда лишить Сергея возможности выступать на ринге. Но как? Убить?! Только если не будет иного выхода. Незачем на душу лишний грех брать да руки в крови пачкать… Вломить как следует, авось поумнеет? Не поумнеет! Он полностью во власти ведьмы! Что же остается? Сломать хребет, сделать паралитиком? Это даже хуже смерти…
Всю ночь Алексей метался по постели, вставал, ходил из угла в угол, часто курил, однако ничего подходящего не придумал.
В конце концов он решил положиться на волю божью, выпил большую дозу снотворного и с грехом пополам задремал. Снились ему перекошенное от злобы лицо Апраксина и залитый кровью ринг с мертвым Савельевым. В отдалении гнусно хихикала длиннолицая блондинка…
Получив от Апраксина фотографию Сорокина, госпожа Римма сперва решила наслать на Алексея порчу, несколько раз принималась за дело, но неизменно останавливалась на полпути. Чутье подсказывало ведьме, что это опасно [52] , что есть у парня надежные защитники. Она помнила немало своих коллег, погибших лютой смертью во время подобных занятий. «Пускай уж лучше этот кусок мяса (так мысленно именовала Римма Сергея) сам прикончит приятеля, если же нет… Придется искать другие пути…» Тридцать первого декабря, выслушав хвастливый рассказ Апраксина об одержанных победах, целительница воспряла духом.
52
По признанию самих колдунов, порча занятие весьма рискованное. Если человека, на которого наводят порчу, защищают светлые силы, то посланные колдуном бесы, получив решительный отпор, возвращаются обратно и с удвоенной яростью набрасываются на него самого.
– С Сорокиным так же расправишься? – ведьма теперь не церемонилась, обходилась без вы.
Апраксин самодовольно выпятил грудь и раздулся от важности, как индюк.
– Раз плюнуть!
– Молодец!
Сергей поглядел на ведьму с собачьей преданностью, и если б имел хвост, то непременно бы им завилял.
– Пока он жив, от порчи тебе не избавиться, – на всякий случай напомнила Римма.
– З-з-наю! – процедил сквозь зубы Апраксин. Воображение незамедлительно нарисовало соблазнительную картину: Алексей в луже крови с лицом-месивом и со сломанной шеей. – На куски разорву гада! – с ненавистью добавил Сергей.
– Умница! – мурлыкнула ведьма…
Однако вечером того же дня разговор с шефом значительно поумерил ее восторги.
– Я навел справки, – подражая булгаковскому Воланду, низким, тяжелым голосом произнес шеф. – Последние победы твоего протеже гроша ломаного не стоят. Оба его противника были слабы и никуда не годились. Сорокин же боец высшей квалификации, гораздо лучше Апраксина!
– Что же делать? – проскулила Римма. – Может, вы как-нибудь по-другому от него избавитесь? Нанять киллера не так уж дорого…