Уитни, любимая. Том 1
Шрифт:
Как могла она отвечать так бесстыдно на ласки Клейтона и в то же время всей душой желать выйти замуж за Пола? Почему была так потрясена несколько минут назад, осознав, что причинила боль Клейтону? Почему пришла в такое отчаяние, посчитав, что расстается с ним навсегда? Возможно, всему причиной робкая дружба, возникшая между ними и питаемая веселыми спорами и перепалками, доставлявшими такое удовольствие им обоим?
Дружба? Уитни горько вздохнула. Клейтон ей не друг, она ему безразлична. Он думает лишь о себе и о своих желаниях и по какой-то непонятной причине, известной лишь ему одному, решил,
Пол. Угрызения совести за собственное беспринципное поведение в его отсутствие вновь начали мучить девушку, не давая покоя. Уитни съежилась от стыда лишь при воспоминании о том, как позволила Клейтону осыпать ее ласками и поцелуями. И если бы позволила! Она сама целовала его, хотела очутиться в его объятиях, трепетала от желания, когда их губы сомкнулись.
Ночью, лежа в постели и глядя в потолок, Уитни думала о том, что никогда еще в жизни не была так несчастна. Терзаемая сознанием собственной вины, она вспоминала о планах, которые обсуждал с ней Пол перед отъездом. Он собирался отделать хозяйские покои в западном крыле дома, потому что они ближе к детской. Девушка залилась краской, когда он упомянул о детях, но робость оказалась сильнее застенчивости, и Уитни начала строить планы вместе с Полом.
И вот теперь она предала его. Осквернила их любовь в объятиях Клейтона Уэстморленда! Она недостойна Пола! Господи Боже, она и Клейтона недостойна! Разве не она даже сейчас, после того, как возвращала его поцелуи, собиралась выйти замуж за другого?
Небо осветилось первыми рассветными лучами, когда Уитни пришла к окончательному бесповоротному решению. Поскольку Клейтон никогда добровольно не откажется от нее, она сбежит с Полом в день его возвращения. Пол любит ее и доверяет ей. Позор побега станет ее наказанием за непристойно-похотливое поведение в отсутствие Пола. И когда-нибудь наступит день, когда Уитни снова станет достойной его доверия и любви. Она заслужит их, став самой преданной, покорной, верной женой на свете.
Теперь, окончательно определив план действий, Уитни должна была почувствовать себя гораздо лучше, однако, окончательно проснувшись, осознала только, что по-прежнему несчастна и измучена.
Растирая виски обеими руками, девушка осторожно встала и подошла к маленькому умывальнику, ощущая при этом, как все больше раскалывается голова. Она поморщилась от боли, налила себе бокал холодной воды и позвонила Клариссе, чтобы та помогла ей одеться.
Бледная и ко всему безразличная Уитни спустилась к завтраку. Сев за стол, она ухитрилась слабо улыбнуться леди Энн и напрочь проигнорировать при этом отца. К несчастью, последний больше не собирался мириться с подобным отношением.
— Ну, мисс, — властно бросил он, — вы и его светлость уже условились о дате?
Отложив вилку, Уитни подперла подбородок сложенными руками, намеренно изводя отца невинно-непонимающим взглядом.
— Дате? Какой?
— Не считай меня окончательным болваном! Ты прекрасно знаешь, что я говорю о дне свадьбы.
— Свадьбы? — повторила Уитни. — Разве я забыла сказать тебе? Свадьбы не будет.
И, бросив извиняющийся взгляд на тетю, Уитни поднялась из-за стола и направилась к себе.
— В самом деле, Мартин, ты ведешь себя как последний глупец, если вздумал давить на нее таким образом! Что ей остается, кроме как ни во что тебя не ставить? — брезгливо поморщилась Энн и, отодвинув тарелку, последовала примеру Уитни.
Минуту спустя Мартин тоже вскочил и, велев заложить карету, отправился с утренним визитом к будущему зятю.
К одиннадцати часам голова перестала болеть, но настроение не улучшилось. Сидя напротив тети Энн в комнате для рукоделия, Уитни уныло тыкала иголкой в натянутую на пяльцы канву.
— Ненавижу вышивание, — заметила она равнодушно. — И всегда ненавидела. И даже если бы умела хорошо вышивать, все равно терпеть бы не могла.
— Знаю — вздохнула тетка, — но зато руки заняты.
В этот момент в комнату вошел лакей и вручил Уитни письмо.
— Это от Ники! — воскликнула девушка, мгновенно просветлев от радости. Поспешно сломав печать, она принялась разбирать размашистый почерк Ники.
Улыбка, однако, погасла, а голова разболелась с новой силой. Уитни устало обмякла в кресле и с немым ужасом уставилась на тетку:
— Завтра Ники приезжает в Лондон. Иголка Энн замерла в воздухе. — Его светлость вряд ли будет доволен появлением нового соперника!
Однако Уитни больше волновала мысль, как избежать нового унижения: если Ники соберется погостить у них, несомненно, сразу же узнает о ее скандальном побеге с Полом на следующей неделе!
— Этого нельзя допустить, — твердо объявила она вслух. Решив взять дело в свои руки, Уитни вышла из комнаты и вернулась несколько минут спустя с бумагой и пером.
— Но что ты ему ответишь? — Не вдаваясь в подробности, — объяснила Уитни, — попрошу Ники оставаться в Лондоне. Какую именно заразную болезнь ты предпочитаешь? Лихорадку? Чуму?
Видя, что тетка не разделяет ее полуистерического веселья, девушка добавила уже спокойнее:
— Я просто скажу Ники, что у меня слишком много дел и обязательств, я вынуждена срочно уехать и поэтому не смогу с ним увидеться на этот раз. Насколько мне известно, он приехал лишь затем, чтобы посетить какое-то торжество у лорда Маркуса Ратерфорда.
— Должно быть, это что-то важное, — заметила леди Энн. — Лорд Ратерфорд в дружбе с лучшими европейскими семействами, включая Дю Биллей. Твой дядя часто говаривал, что умнее и влиятельнее его нет человека в правительстве.
— Во всяком случае, он выбрал крайне неподходящее время, пригласив Ники в Англию, — фыркнула Уитни. Она посыпала песком записку и, позвонив лакею, велела немедленно отослать.
Теперь, когда ей удалось уладить очередную неприятность и предотвратить ужасное несчастье, Уитни почувствовала себя бодрее и с новой энергией атаковала вышивание. Но она никогда не была сильна в рукоделии, и крошечные, аккуратные стежки, которые она уже представляла, так и остались существовать исключительно в ее воображении. В порыве раздраженного нетерпения девушка, однако, предпочитала не обращать внимания на хаос, который уже успела создать, и просто наслаждалась самим процессом протыкания ткани иглой.