Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез
Шрифт:
– Салям алейкум, уважаемый!
– Е… то есть ваалейкум ассалям! Где эта фурия?
– Сейчас поедет с нами.
– А ты не радуйся, Шустрый Сперматозоид! Я вернусь, и мы продолжим! – рванулась к лазу Лариса.
– Я твой мозг рентген видал, женщина! Давай уже лечись как следует! – напутствовал ее Чингачгук-оглы.
– Ведите, сионисты проклятые! – Она гордо вскинула голову и зашагала к выходу между двух санитаров.
– Ошибочка вышла, – возразил Денис Анатольевич. – Мы из другой организации. Из совсем другой.
Всю
– Я все поняла. Вы из конкурирующей организации. Фашисты, вон оно что…
В приемном покое дежурил начмед. Лариса пару минут зачарованно смотрела на его фельдфебельские усы, после чего жалобно протянула:
– Дяденька главный фашист, отпустите меня, пожалуйста, домой! Я больше так не буду, честное слово!
– Боюсь, Чингачгук-оглы не переживет такого скорого возвращения, – сказал Денис Анатольевич. – Пожалей мужика.
Последнее желание
В тот день спецбригада сбилась с ног, а барбухайка недвусмысленно намекнула водителю, что еще одна такая смена – и она отдастся автослесарю. Видимо, Саша, местная дурдомовская достопримечательность, все же успел пожелать Денису Анатольевичу что-нибудь доброе и от всей своей широкой больной души. Просто, как водится, невпопад. А мироздание возьми и прислушайся.
Пока отвозили в областную психбольницу буйную пациентку (это отдельная история, как-нибудь расскажу), диспетчер успела сгрызть весь свой дорогущий маникюр и уже примерялась головой к какой-нибудь стенке покрепче. Впрочем, сами виноваты – нечего отправлять единственный на город экипаж вместе с доктором аж за сотню километров.
За время отсутствия накопились вызовы, и один из них был настолько срочным, что, будь у полиции вертолет – они бы его прислали. А поскольку вертолета не было, полицейские честно попытались придать барбухайке ускорение по телефону. Но не сильно преуспели.
Прибыв, наконец, на место, Денис Анатольевич обнаружил толпу зрителей и несколько машин полиции и МЧС у подъезда шестнадцатиэтажки. На перилах самого верхнего балкона сидел парень и вел оживленную дискуссию с людьми в форме.
– О чем это они? – спросил доктор полицейского.
– Этот (далее последовала исчерпывающая характеристика человека, появляющегося на свет через своего рода врата и всю жизнь несущего на челе отпечаток их створок) собирается прыгать.
– И давно собирается? – деловито уточнил доктор.
– Третий час (неопределенный артикль).
– А чего не прыгает?
– Переговоры ведет (уточнение сексуальной ориентации).
– С кем?
– С нашим начальником и с психологом.
– Пойти, что ли, послушать? – задумчиво произнес Денис Анатольевич.
– Ага, и снимите его уже (полицейский уточнил адрес чьей-то матери, готовой приютить несчастного)!
Зрители, большую часть которых составляли жильцы дома, живо обсуждали происходящее. Кто-то уже заключал пари на то, чем закончится дело, кто-то успел сгонять за пивом и расположиться поудобнее, остальные довольствовались семечками и сигаретами. Инициативная группа, из числа радикально настроенных, время от времени принималась громко скандировать:
– Пры-гай! Пры-гай!
– Чего это они? – удивился санитар.
– Да это Димка, наркоман и барыга, – охотно пояснила старшая по подъезду. – Видать, с кралей своей поругался, та полицию вызвала, вот он и чудит. Не, этот не прыгнет. А жаль, прости господи.
Поднявшись на нужный этаж, спецбригада застала процесс переговоров в тупиковой стадии. Капитан тоскливо и недвусмысленно поглядывал на табельное оружие, эмчеэсники замерли у балконной двери, готовые по сигналу прыгнуть и схватить парня за ноги. Дима сидел на перилах и слушал психолога. Та, стоя в проеме двери, проникновенно пыталась убедить его в собственной уникальности, важности и нужности обществу.
– Ага, точно, вот местные наркоманы-то обрыдаются, – хмуро заметил капитан. – Кто ж им крокодила бодяжить будет!
Бросив укоризненный взгляд на полицейского, психолог собралась было продолжить пламенную речь, но ее прервал Димка:
– Ладно мне по ушам ездить! Я у тебя что просил? Дозу и шприц. Гони их сюда, и мы продолжим разговор!
– Но мы же не можем! Нас тогда самих посадят! – чуть не заплакала психолог.
– Спроси, может, согласится на водку и сигареты? – мрачно поинтересовался капитан.
– Тащите, – махнул рукой Дима. – Что за страна! Начали торговаться с миллиона наличными и до чего докатились? Только чтоб сигареты были хорошие!
– Сейчас-сейчас, гонца уже заслали! – обнадежил капитан.
– Слышь, капитан, – Денис Анатольевич повернулся к полицейскому, – пусть гонец купит хорошую сигару. Потолще. Потом объясню зачем.
Когда запыхавшийся сержант принес все необходимое, Денис Анатольевич взял бутылку и попросил психолога освободить плацдарм.
– Держи, – протянул он бутылку.
– А сигареты?
– Сейчас принесут. Сигару. Гаванскую. Из отборного табачного листа. Свернутого на темном бедре страстной кубинки. – Кажется, параллельно с Димой судорожно сглотнули капитан и оба эмчеэсника. – Ты хлебни пока, а то табачок забористый, на трезвую голову идет туговато.
Дима открыл бутылку и залпом отпил треть. Поймал восхищенный взгляд доктора – дескать, силен – и снова приложился к горлышку. Денис Анатольевич подождал еще минуты три, принял из рук капитана сигару и протянул парню. Отступив на полшага назад, он сделал знак эмчеэсникам – мол, готовьтесь. Ждать долго не пришлось. Димы хватило на треть сигары. Потом он позеленел, качнулся… и рухнул на руки подоспевших спасателей.