Украденная невинность
Шрифт:
Наконец они вышли из павильона на дневной свет.
— Папа Реджи, это самый счастливый день в моей жизни. Тысячу раз спасибо за то, что взяли меня с собой!
— Вот еще! — ворчливо отмахнулся маркиз, донельзя довольный. — Я сделал это исключительно из эгоистичных побуждений. На самом деле я должен вас благодарить за то, что составили мне компанию.
Однако при свете дня стала заметнее нездоровая краснота на его щеках, подчеркнутая снежной белизной волос. Джессика заметила, как лицо маркиза обострилось, и встревожилась.
— К несчастью, — сказал Реджинальд Ситон, подтверждая ее опасения, — я уже не так вынослив, как прежде. Похоже, моя подагра начинает разыгрываться. Надеюсь, дети мои, вы не будете в претензии, если я вернусь в «Ангел и меч»?
Это был постоялый двор, известный своей респектабельностью. Маркиз заранее послал туда лакея с поручением снять комнаты, и прошедшую ночь они провели отлично.
— Вам самое время отдохнуть, — согласилась Джессика с облегчением, беря его под руку.
— Мне тоже так кажется, — добавил Мэттью.
— А куда, позвольте спросить, идете вы двое? — брюзгливо осведомился маркиз, отнимая руку.
— С вами, конечно, — удивленно ответила Джессика.
— Какая нелепость! Вы находитесь в расцвете молодости и в добром здравии, так почему бы вам не остаться и не продолжить осмотр ярмарки? Когда устанете, вернетесь.
— Нет-нет, с нашей стороны это…
— …совершенно естественно. Не так ли, мой мальчик? — спросил маркиз многозначительно.
— Я вполне согласен с отцом, мисс Фокс, — беспечным тоном обратился Мэттью к Джессике (лицо его разве что самую малость омрачилось). — День в самом разгаре, погода прекрасная, и потом, здесь еще столько диковинок!
— Да, но как же папа Реджи?
— Вспомните, на постоялом дворе осталось по меньшей мере полдюжины нашей прислуги. В экипаже ждет лакей, способный сопроводить отца не хуже, чем мы с вами, а камердинер устроит его в комнатах со всевозможным удобством. — При этом сын обратил к маркизу взгляд, полный скрытой насмешки: — Я верно излагаю, отец?
— Совершенно верно, мой мальчик, вернее и быть не может. — Папа Реджи наклонился и запечатлел поцелуй на щеке Джессики, — Развлекайся, дорогая моя. Вечером ты сможешь вес мне рассказать.
Она кивнула. Разумеется, в душе у нее сохранилось легкое ощущение вины за то, что маркизу придется коротать время в одиночестве, но даже это не заставило померкнуть радость от предвкушения новых чудес.
— Я провожу отца до экипажа, чтобы его не затолкали в давке, а вы оставайтесь прямо здесь, перед сапожной лавкой. Это займет не более пяти минут.
— Конечно, конечно…
Джессика кивнула, но взгляд ее уже переместился с уходящих спутников к соседнему прилавку, на котором выставлялась всевозможная выпечка. Два парня бились там об заклад, кто съест больше овсянки. Поскольку соревнование устроил сам пекарь, чтобы привлечь возможных покупателей, победителя ожидала награда в виде мясного пирога.
— Да не вздумайте бродить по ярмарке в одиночку! — с нажимом предупредил Мэттью, который обернулся и заметил ее напряженный интерес. — Здесь слишком много народу, и нам часами придется разыскивать друг друга.
Девушка снова механически кивнула, едва ли осознав смысл предостережения. Толпа бурлила вокруг, как река в половодье, закручивалась водоворотами, в ней наблюдались свои приливы и отливы. Последним, что видела Джессика, была рука маркиза, помахавшего ей. Затем обоих се спутников поглотила человеческая река. Ноги сами понесли се в сторону спорщиков, перед каждым из которых стояла громадная миска дымящейся овсянки, сваренной на цельном молоке, обильно политой топленым маслом и сдобренной сахаром. Раз за разом в кашу опускались ложки, больше похожие на черпаки, подхватывавшие изрядную порцию варева, и поднимались к раскрытым ртам.
Джессика улыбалась не без сочувствия. Она знала, что оба едока расплатятся за спор несварением желудка, не так уж часто наполняемого доверху, но могла понять их горячее желание выиграть.
— Лопни мои глаза! Неужто я вижу свою пропащую сестричку?
Ей показалось, что несварение началось в се собственном желудке. Джессика резко повернулась на звук слишком хорошо знакомого голоса.
— Д-д-дэнни? — пролепетала она, чувствуя, что внутри нарастает частая мелкая дрожь. — Во-вот уж не ожидала тебя здесь встретить!
Когда первый шок миновал, девушка заметила рядом с братом длинного и тощего как жердь Копни Дибби и, словно в качестве его прямой противоположности, массивного коротышку с блекло-желтыми волосами. Этого она видела впервые.
— Фу-ты ну-ты, не ожидала! Цыпочка, где ж нам с Конни еще быть, когда в Элсбери ярмарка? И мы, и Тео пасемся здесь, что твои лошадки.
Дэнни Фокс был четырьмя годами старше Джессики и, возмужав, стал недурен собой. Среднего роста, неплохо сложенный, с постоянной улыбкой на губах, карими глазами красивого разреза и русыми волосами, он имел только один, но серьезный недостаток — взгляд его был неприятно пристальным, холодным и ощутимо жестоким, выдавая истинную сущность молодого человека.
— Дэнни, он не сбрешет, пампушечка ты наша, — поддакнул Дибби. — Хоть вокруг Лондона обойди, не сыщешь столько оболтусов да ротозеев, как на здешней ярмарке.
Джессика нервно огляделась, чувствуя, что сердце бьется с каждой секундой все чаще. К счастью, Мэттью нигде не было видно.
— Чтой-то мы так озираемся? — с издевкой спросил брат, — Не терпится снова повидаться с красавчиком капитаном?
Он засмеялся отвратительным квохчущим смехом. В конечном счете, в панике подумала Джессика, взгляд — не единственный его недостаток.
— Я сразу вас засек, цыпочка. Ты небось думала, Дэнни и не вспомнит, кто он такой, твой красавчик? Как бы не так! Дэнни Фокс не забывает тех, кто засветил ему по лбу! — Он дотронулся чуть выше переносицы, и Джессика увидела там заметную выпуклость.
— Да, но… что, по-твоему, Ситон должен был делать, если ты залез к нему в карман?
Дэнни сделал вид, что не расслышал. Несколько секунд он разглядывал дорожный костюм Джессики — элегантный туалет из розового шелка, потом схватил ткань рукава и помял в горсти.