Украденная святыня
Шрифт:
На рассвете его разбудил протяжный стон. Ирина Фёдоровна лежала, запрокинув мокрую голову, глаза лихорадочно блестели. Шуршал дождь, вода просачивалась внутрь. Антон протёр лицо больной, напоил её и, дрожа, выбрался наружу. В лесу стояла плотная, похожая на туман, морось. Воздух набух влагой. Взглянув на затянутое небо, он поправил шалаш и нырнул в убежище.
– Надо идти за помощью, – низким срывающим голосом проговорила Ирина Фёдоровна. – Мы пролетали деревню. Иначе пропадём. Нас не найдут, дождь.
– Деревня в какой стороне?
– Мы пролетали её. Значит, осталась за нами, восточней.
– А как же вы?
– Отнеси к костру, дай зажигалку и какую-нибудь одежду. Я справлюсь.
Антон подобрал куртку.
– Подожди… Ещё хотела сказать. Я вчера наговорила лишнего, не обращай внимания. Просто… Понимаешь, я родилась в этих местах, прожила всю жизнь. Семь лет назад в Москве на симпозиуме встретила Арнольда. Мы поженились, и он увёз меня к себе. Мы были счастливы. Через год я приехала навестить родных. Арнольд отправился со мной. С тех пор мы приезжали сюда каждое лето. А недавно он построил здесь дом и сказал, что остаток жизни проведёт в нём. Ему очень нравились наши места. Тут он оживал, словно ребёнок. Пропадал в лесу, в горах, на озёрах. Приносил каких-то бабочек, жуков, букашек. Он вправду… умер?
Антон сглотнул ком в горле и отвернулся. Тело американца он укрыл рядом с пилотами, а голову не нашёл.
– Умер… – прошептала Ирина Фёдоровна.
… В полдень дождь прекратился, в небе появились голубые просветы, но в тайге по-прежнему было мрачно и сыро. Антон не сливал из кроссовок воду, шёл, хлюпая, напрямик. По его подсчётам, прошагал он километра два-три. Однако не увидел ничего похожего на тропинку, кругом высилась буреломная болотистая тайга.
К вечеру наткнулся на лужайку с огромной лиственницей, вершина которой терялась в облаках. Рядом раскинулся большой, чуть не с его рост, муравейник, присыпанный мелкими веточками. Антон изумлённо обошёл это чудо природы, подобрал хворостину, легонько ковырнул кучу. Однако поверхность оставалась неподвижной. «Спрятались от дождя, – подумал он и ещё раз взглянул на дерево. – Оттуда видны окрестности. Может, залезть?».
Уже через три-четыре метра он пожалел о своём решении. С одной здоровой рукой подниматься было непросто. Боль в раненом плече возобновилась, но он продолжал карабкаться по сучьям. И когда, наконец, попытался взглянуть по сторонам, ничего не увидел, – разлапистые ветви закрывали обзор.
«Не спускаться же назад», – подумал он, выбрал толстый сук и осторожно пополз вдоль него. Сразу и не понял, что произошло. В следующую секунду летел вниз, ломая сучья и разрывая треском таёжную тишину. Нижняя ветвь пружинисто отбросила его в сторону. Ногу пронзила острая боль, в глазах потемнело, и он потерял сознание. Очнулся от укусов. Разгневанные муравьи бегали по его телу, мстя за поруганное жилище.
Нога быстро опухала. Антон брёл куда глаза глядят, опираясь на палку. Надеясь на обыкновенный вывих, попробовал резко дёрнуть лодыжку, но только охнул от пронзительной боли. Опять пошёл дождь. Лес затуманило сыростью, будто с небес опустились серые облака и затопили его. От слабости юношу шатало во все стороны. Ему казалось, что он продвигается вперёд, а на самом деле почти топтался на месте, не ощущая, как погружается в зыбкую болотистую почву. С трудом вытащил больную ногу, рухнул на кочку и забылся в полусне-полуобмороке. Очнувшись, добрался до кустарника, всю ночь продрожал от сырости. И только под утро забылся тяжёлым сном…
Когда открыл глаза, смутно разглядел перед собой зелёное чудовище. Ритмично раздувая морщинистое горло, оно смотрело холодными глазами. Антон вяло махнул рукой; чудовище, квакнув, отскочило в сторону. Следом отпрыгнула ещё одна жаба. Усмехнувшись, он выполз из кустарника и зажмурился от ослепительного света. Утреннее солнце торжественно сияло на пронзительно голубом небе, радуясь победе над мрачными тучами. Несмотря на ранний час, кругом всё парило, терпко пахло влагой.
«Ну, наконец-то! – задохнулся от восторга Антон: в эту минуту он, словно древний солнцепоклонник, готов был молиться живительному светилу. – Теперь-то Ирину Фёдоровну найдут». Он снял мокрую одежду и осмотрел раны. Плечо, похоже, затягивается, ссадина на голове тоже, а нога – подумаешь! – всего лишь вывихнута. Можно смело идти дальше.
Греясь на солнышке, он подумал о том, что во французской кухне лягушки считаются деликатесом. Такого добра здесь было полно. Попив из болотца, вычислил по солнцу восток и, опираясь на палку, тронулся в путь. К полудню вышел на едва заметную тропинку и решил никуда не сворачивать. Припекало, в горячем воздухе роилась мошка. Антон натянул куртку на голову, но всё равно не успевал стирать с лица и шеи грязный бурый пот. Вскоре глаза окончательно заплыли от укусов, губы опухли, и он ковылял почти вслепую, изредка поглядывая на тропу.
Справа открылась небольшая, заросшая мелкой земляникой лужайка, которую пересекал сухой ствол берёзки. Облизнув пересохшие губы, Антон шагнул на неё и неожиданно провалился вниз. Упал на гнилые, хрустнувшие под ним колья. Резкая боль разорвалась в груди. Его вырвало. Разлепив глаза, он разглядел над собой просвет. Ему показалось, что попал он в охотничью звериную ловушку. Невыносимо болело тело, кружилась голова. «Всё, – тяжёло проворочалась мысль. – Здесь и останусь».
От боли и слабости не мог даже шевельнуться. Попытался глубоко вздохнуть и окунулся в безразличие. В сознании медленно проплывали бессвязные картинки: вот он, маленький, бежит навстречу отцу, вернувшемуся из военной командировки; вот торжествующе раздаёт одноклассникам выигранную в споре коробку мороженого – за выученного наизусть «Евгения Онегина»; вот тревожное лицо мамы, умоляющей не ехать в Аржаан…«Мамочка, – прошептал он, – как же так?».
Он долго неподвижно лежал в яме, пока не услышал шорох. Разлепил глаза и увидел склонившуюся над ним золотоволосую девушку с ангельской внешностью – ту самую, которая приснилась в вертолёте. Призывно махнув тоненькой ручкой, она медленно исчезла на поверхности. Антон от неожиданности приподнялся, напрягся и на одном дыхании вскарабкался наверх. Оглянулся – никого не увидел. «Привиделось, должно быть, опять» – вяло подумал он. Отдышавшись, попытался встать, но не смог. Тогда он пополз.
Стемнело, когда он выбрался на каменистую почву. Впереди виднелась невысокая гряда с редкими широкими деревьями. Антон полз, сбивая руки, хватаясь за камни и траву. Куртку оставил у ямы, она сковывала движения, и теперь жалел об этом: футболка разодралась, и кожу пощипывало. «Заражения не миновать, – морщась, думал он. – Надо найти воду, промыть. Неужели и ребро сломал? А может, просто ушиб? Воды надо, воды…».
Наконец он добрался до кривой ветвистой берёзы. Хотел осмотреться, но сил не было никаких. Лежал и безучастно глядел в ночное звёздное небо. Стояла тишина, изредка прерываемая всплесками. «Значит, где-то рядом вода. А где вода, там жизнь». Представил, как окунается в живительную влагу и сдвинулся с места.
Вдруг неподалёку прозвучал жалобный детский плач, следом послышался негромкий стук. Антон насторожился, приподнял голову и на фоне синеющего неба увидел несколько фигур с палочками. Опираясь на них, существа шли в его сторону. Он разглядел лохмотья, прикрывающие их кости, скелеты. Голые черепа поблёскивали в лунном свете.