Украденная святыня
Шрифт:
Иногда Антон читал стихи, но слушала она напряжённо, опустив голову, а потом рассказывала о подругах из шоу-бизнеса, которые обещали устроить её к себе. Он мало что понимал в этих рассказах, злился на себя, на свою затворническую книжную юность, армию, пытался смотреть и слушать молодёжные программы. А когда спросил у мамы, что такое «гламур», она засмеялась, потрепала его по голове и посоветовала пользоваться словарём Даля.
Поиски работы ни к чему не привели: везде требовались или специалисты, или работники со стажем. Антону было неважно, куда пристроиться, лишь бы не болтаться попусту. Он даже подумывал о том, чтобы организовать бизнес, но сомневался в умении вести самостоятельное дело. А потом получил письмо от сослуживца, который оформился в охранные структуры и советовал сделать то же самое. Антон призадумался: а почему бы и нет, оружие он знал, с основами рукопашного боя знаком, дисциплине обучен, – значит, почти профессионал. Отец решение одобрил. Так он оказался на службе вахтёром в престижном офисном здании…
Вечеринка в кафе не оправдала ожиданий. Света опять без умолка рассказывала о подругах. От табачного дыма и невкусного шампанского у Антона заболела голова, и даже любимое мороженое с клубникой не улучшило настроение. Домой вернулся разбитым и сразу лёг спать.
Под утро неожиданно, словно от толчка, проснулся. За окном ещё не рассвело, у дверей виднелась фигура. Антон вгляделся.
– Мама!? Ты что?
– Ничего, ничего, – она подошла, поправила одеяло. – Что-то тревожно мне, сынок. Может, не поедешь?
– Ну, как так, мама! Ты что говоришь? – начал он возмущённо.
– Ладно, ладно. Спи.
– Всё будет в порядке, мама, – громко прошептал Антон вслед.
Но из командировки он домой не вернулся.
Глава 3
Саранчой мы летим, саранчой на чужое нагрянем,
И бесстрашно насытим мы алчные души свои.
И всегда на врага тетиву без ошибки натянем,
Напитавши стрелу смертоносною желчью змеи.
(К.Д. Бальмонт).
До полутора лет мама воспитывала Антона одна. Гордая девчушка Тамара из отдалённого сельского района легко поступила на филологический факультет университета, а через полгода, праздничным мартовским вечером, возвращаясь из концертного зала, заметила в заснеженном скверике на скамейке сгорбившегося офицера. В тот день тридцатилетний Виктор похоронил свою маму, фронтовичку. Спустя трое суток поезд унёс его на Дальний Восток, к месту службы, а она зимой родила чернявого мальчугана, но на звонки офицера не отвечала, тая необъяснимую обиду.
С ребёнком управлялась легко, – сама выросла в многодетной семье. Братья возили из села мясо, овощи, соленья, ягоду, а сестра приезжала понянчиться. Пытались узнать имя «обманщика», но молодая мать обрывала расспросы. Ровно через год в скверике увидела она своего офицера, жадно рассматривающего прохожих девушек. Понаблюдала за ним, понимая, что ищет её, ждёт, не зная ни фамилии, ни адреса, но что-то мешало ей подойти, и она побежала прочь, глотая слёзы. Назавтра ноги сами привели к скамейке…
В ту ночь она тревожно вглядывалась в спящего сына, а в памяти возникали вихляющий вагон, уходящий на Дальний Восток, невыносимо трудный год, а потом та самая встреча и мартовская капель – звонкая, ликующая, словно детские рукоплескания.
Утром тронула его за плечо:
– Вставай, сынок, пора.
Когда Антон подбежал к вертолёту, группа уже собралась. Экипаж возился у кабины, рядом стояли два здоровых парня в камуфляжах. Сакелава прервал разговор с Хавицким и покосился на опоздавшего. Антон виновато схватил огромные спортивные сумки, подтащил к вертолёту. Один из парней сунул ему руку, буркнул: «Костик», и, почти не касаясь ступеней, прыгнул в салон. Второй отрекомендовался Лёвой, легко приподнял сумку и кинул в проход. За ней последовала вторая. Костик успел поймать обе. Антон подивился силе ребят, хотя и сам в армии отжимал немалый вес.
Вертолёт зашумел, задрожал и тяжело поднялся в облачное небо. Летели молча, – шум двигателей не располагал к разговору. Однако вскоре Хавицкий, вглядываясь в окошко, прокричал:
– Минут через сорок Улаган будет.
– Улаган – это что? – отозвался Антон.
– Гора так называется. Рядом с урочищем Пазырык. Про него, надеюсь, слышал?
– Расскажите.
Достав из портфеля бутылку минеральной воды, историк надел наушники и пошевелился в кресле, словно усаживался на любимого конька.
– Итак, молодой человек… В урочище находится одно из самых больших кладбищ древних захоронений. Почти сорок уникальных курганов. Сверху они засыпались не только землёй, но и камнями. Поэтому в погребениях образовались участки вечной мерзлоты. Лёд в могилах сохранил одежду погребённых, украшения, деревянную утварь и ковры. Уцелели и тела людей. Многие из них забальзамированы. Из Пазырыка в Эрмитаж перенесли сруб с высохшими останками скифского вождя и коней. В вечной мерзлоте нашли мумию скифского воина. И кого бы вы думали?
Хавицкий хитро прищурился.
– Высокого блондина! Это даёт учёным основание считать, что в Азии вплоть до скифских времен жили европеоиды.
Он обвёл спутников торжествующим взглядом.
– В Пазырыке также обнаружены шедевры изобразительного искусства. Они бесценны. В том же Эрмитаже всю стену покрывает войлочное полотнище шатра с цветными аппликациями. А мелкие предметы? Деревянные, кожаные и войлочные украшения, чепраки, сбруйные и поясные бляхи со вставками литого золота, меха или крашеного конского волоса… Такие артефакты сохранились только здесь, в вечной мерзлоте. Вот и подумайте, сколько они могут стоить.
Антон заёрзал от любопытства.
– Денис Борисович, а там, куда мы летим, тоже есть погребения?
– В Аржаане? О, там не просто погребения, мы летим в знаменитую Долину царей. Это местность с сотней могильных курганов, где хоронили только знать. Равной ей нет в мире. Знаменитая египетская Долина царей раз в десять меньше её. Находки из Аржаана заставили учёных пересмотреть историю человеческой цивилизации. Один из курганов был сооружён во второй половине VII века до нашей эры. Это величайшее открытие! Какие события приходят на память об этом периоде истории? Древняя Греция? Но она ещё даже не образовалась. Только-только начали возвышаться Афины и Спарта. Доживало последние десятилетия Ассирийское царство, а скифы уже обряжали царскую чету в золотые украшения.